— Становимся вокруг костра в два круга, один внутри другого, — распорядилась Варвара. — Поровну, восемь и восемь. Лицом друг к другу.
Началось броуновское движение внутри одной отдельно взятой полянки. Меня Варвара поместила во внешний круг, сама встала рядом справа.
— Расположились? Теперь киваем тому, кто оказался напротив в другом круге. Один кивок означает рукопожатие. Два кивка — обнимание за плечи, можно с чуть отстраненным легким прижатием. И, наконец, три — тесные объятия, можно с поцелуями, если вам хочется и человек попался хороший. Если количество кивков разное, считается меньший результат. Все понятно?
— То есть, если хочешь обняться, а тебе жмут руку… — протянул кто-то сзади.
— Жмешь в ответ и не рыпаешься, — отрезала Варвара. — Правило должно соблюдаться четко. Закон всегда на стороне более скромного в запросах. Итак, киваем.
Во внутреннем круге передо мной стояла Кристина. Она так быстро откивала три раза, что мне пришлось сделать так же. Не хотелось обижать.
— Теперь выполняем то, что накивали, — объявила ведущая.
Мы шагнули друг к другу, обнялись и вместе со всеми расцепились, сделав по шагу назад. Порозовевшая Кристина благодарно улыбнулась.
— Не болит? — я указал взглядом на ногу.
— Теперь — совсем не болит, — лукаво сощурилась она, будто между нами завелась очередная тайна.
Варвара огласила:
— Внешний круг — переход на одного человека влево, внутренний остается на месте, и повторяем предыдущее упражнение!
Передо мной оказалась Майя. Она расплылась в такой непосредственной детской радости, что кивнуть меньше трех раз казалось кощунством. Мы тоже тесно обнялись, как старые друзья и соратники.
Мне игра начала нравиться.
По мере продвижения я оглядывался краем глаза на остальных, и так же делали все ученицы. До рукопожатия никто не снизошел, все обнимались: либо за плечи, либо по-настоящему.
— Переход!
Вот и Клара. Стеснительная, вечно краснеющая. Я упростил ей выбор: кивнул три раза и замер. Ее ресницы испуганно хлопнули, и она ответила тем же. Мои руки раскрылись. Клара робко подняла свои. По шагу навстречу, конфузливое соприкосновение, и мы неожиданно жарко обнялись, прижавшись щеками. Кларе пришлось встать на цыпочки. Ее щека была сухой и раскаленной, как песок на пляже.
— Видишь, я не кусаюсь, — шепнули мои губы в близкое ушко, решив то ли подбодрить, то ли успокоить, то ли пошутить.
— Не факт. — Кларино лицо осталось серьезным. — Это слова, а словам верить нельзя.
— Правильно, — согласился я и легонько цапнул зубами за мочку.
Опешившая царевна отпрянула.