Помолчали.
— А что, коллега, может за знакомство немножко того, — покрутил бутылку в руках Мефодий. — Типа нарушим спортивный режим? Ты как? В смысле по маленькой, по пять капель, чисто для запаха. Угощаю, — шаман значительно подмигнул мне.
— Ну, с хорошим человеком, отчего же и нет, — Не стал кочевряжиться я.
Мы хорошо устроились в тени под раскидистым деревом. Мягко, тепло и ветерок обдувает.
Прибежавшая на зов Мефодия девушка Зоя, старшая дочь шамана, оперативно принесла большое количество различной снеди и выпивки.
Шаман, достал пузатую бутылку зелёного стекла, и заговорщицки с придыханием прошептал, закатив глаза: "Эльфийская янтарно-можжевеловая". Благородный напиток он разливал в серебряные пузатые стаканчики. И это было совсем не пять капель. Совсем. Я с благодарностью принял от шамана полный янтарной жидкости серебряный стакан. Чуть понюхал — обалденно. Крепко и терпко. Уделил должное внимание посуде — овальной формы, толстая ножка, массивное круглое основание, на наружных стенках изображены сцены охоты. Элитной вещью бы не назвал, но для Больших Кокосов, это, несомненно, предмет роскоши.
Первый тост был за знакомство двух весьма достойных медицинских работников. Второй за здоровье спасённой Маринки. Третий за то, чтоб этой вертихвостки попался хороший муж. Языки развязались. Мефодий рассказывал про своё многочисленноё семейство, про соседей и дела в деревне. Я рассказывал про своих бывших сбежавших жен, про работу в клинике. Про операции. Про нейрофизиологию. Описывал ему различные симптомы и синдромы. Мефодий охал. Восторженно водил глазами. Всплёскивал ладонями. Под прекрасную закуску напитки шли бодро и весело. Мы поднимали стаканы за врачей, за знахарей, за шаманов, за всех, кто лечит людей и других разумных. За ушедших из этой жизни знаменитых лекарей мы пили не чокаясь. Шаман пришёл в восторг, когда я начал ему описывать признаки спастического пареза мышц шеи, плечевого пояса и рук. Про рефлексы Якобсона-Ласка он даже подробно записал на бумажке; некоторые тонкости пронаторного симптома Бабинского его тоже очень заинтересовали. В свою очередь, шаман показывал мне магические приёмы лечения некоторых сложных переломов. Вот бы нам в челюстно-лицевой хирургии так. Наш учёный диспут изредка прерывался домочадцами Мефодия, которые подносили нам всё новые и новые закуски и выпивку. Смеркалось. Потом на небе появились звёзды и Луна. Пьянка достигла того уровня, когда мы плавно перешли к обсуждению достоинств женского пола. Под это дело хорошо пошла гномья каменная настойка. Семейство Мефодия и вся деревня уже давно спали, а нас потянуло рассказывать медицинские анекдоты под дегустацию гоблинской моховой. Под этот нектар я заявил, что в современной медицине существует только два диагноза: х…ня и пи…ц. Х..ня сама пройдёт, зачем лечить, а пи…ц тоже незачем лечить, он ведь не лечиться. Шаман громко хохотал, утирал слёзы, дрыгал ногами. В свою очередь он рассказал очень смешной анекдот, как два орка тянут на носилках гоблина; гоблин слабым голосом спрашивает, куда это его тянут, на что орки, не скрывая, отвечают, что несут его в могилку. Бедный гоблин пытается сказать оркам, что он ещё живой, на что орки отвечают, что раз шаман сказал в могилку, значит в могилку. Я смеялся до слёз. Вот у Мефодия какое замечательное чувство юмора, такие смешные анекдоты знает.