— Не убегай! Они сказали, все закончится, как только… я… отдам тебя им!
Голос то скрипел, то становился грубым, как у пропойцы. А мне все не удавалось добраться до двери — проклятая постоянно оказывалась на пути, мешая убежать. Оставалось окно.
Я уже прикидывала, как бы высадить стекло и не пораниться, как снаружи послышался шум и стены содрогнулись, когда дверь слетела с петель.
На пороге стоял Ворон.
Женщина завизжала, стило демону оказаться у неё на пути. Отшатнулась, пытаясь обойти. Плечо обожгло болью, так сильно вцепились в него мужские пальцы. Мир крутанулся и я вылетела на веранду. Следом донеслось:
— Дверь запри!
Ах он!
Первой мыслью было сунуться обратно, высказать все, что думаю о таком поведении, но здравый смысл взял верх: это женщина была не сумасшедшей. А с одержимой Ворон справится лучше меня!
Из-за тяжелой двери послышался визг. Кто-то из съемочной группы сунулся было открыть, но отборный мат, от которого уши в трубочку сворачивались, отбросил его прочь. Ворон не шутил. А о том, что происходило в комнате, почему-то знать не хотелось.
Дохромала до скамеечки в саду, уселась и закрыла глаза.
Колотило не от холода — солнце по-прежнему жарило изо всех сил. А вот нервы требовалось подлечить. Права Ольга — надо убираться из города. В деревню, к рассветам и закатам, к парному молоку… К клещам и комарам. И лягушачьим вечерним концертам. А главное — подальше от всей этой чертовщины.
Домечтать не получилось. Оживление у крыльца и встревоженный голос Ворона вернул на грешную землю:
— Скорую вызывайте. Она не одержима. Просто рехнулась.
Мой демон возвышался над людьми — крыльцо, хоть и в три ступеньки, делало его гигантом. Тут же охватила гордость: какой же он…
Красивый? Сильный? Смелый?
Спрашивала себя и на каждый вопрос давала утвердительный ответ.
И красивый, и сильный, и смелый!
На миг грудь кольнуло беспокойство: а если бы не справился? Нож в руках этой сумасшедшей выглядел жутко! И сама себя успокоила: Ворон — не человек. Он демон! А демонам ли бояться спятивших баб?
Ворон уже шел ко мне, и люди расступались, как льды перед ледоколом, и только оператор торопился сбоку, не обращая внимания, что мнет и ломает ухоженный цветы и крепкие кустики перцев. Стало неловко.
А еще полиция… Встречаться со стражами правопорядка не хотелось. Не из-за неприязни, просто жалко было времени.
— Мы можем уехать? — шепнула Киру.
Тот кивнул:
— Притворись, что тебе плохо.
Это было несложно! Только сейчас, когда адреналин улегся в крови, ужас пережитого докатился до меня в полной мере. Затрясло сильнее, так, что окружающие заметили. А я не понимала, чего они смотрят, сочувствующие взгляды представлялись липкими и грязными…