— Не знаю, — сказала я. — Она очень сильная, но не совсем проснулась. Она не понимает, где она. Улликеми хотя бы хотел моей помощи.
— Мурасэ-сан пообещал не просить Кои-сан трогать Черную Жемчужину, — сказала Бен. — И Совет не захочет, чтобы она была возле древней, пока они не убедятся в ее верности.
— Тебе-то что? — спросила я.
— Ты меня знаешь, — сказал Кваскви, доставая толстый стебелек травы из-под водопада черных волос над ухом. Он сунул его между зубов, напоминая деревенского парня. — Всегда ищу проблемы.
Бен встала, сжала металлический край стола.
— Они тут.
— Лучше сядь, — протянул Кваскви. — Разве мы не должны выглядеть как друзья, приехавшие посмотреть на достопримечательности?
Бен села и взяла брошенный бутерброд. Во рту пересохло, но моя чашка была пустой.
Дверь музея распахнулась с грохотом. Три тощих юноши в черных костюмах и с серыми галстуками прошли и встали, широко раздвинув ноги, в защитном треугольнике. Их лица были острыми и хищными, как у кицунэ. На миг я вспомнила Нариту и Красную рубашку. Но они не выглядели знакомо. Как только главный из черных костюмов посмотрел на меня, он коснулся рукой уха и быстро забормотал в микрофон.
Лысый монах, он же Кавано, Каппа, и Тоджо прошли в музей, Юкико парила следом как призрак снежной королевы.
— Фудживара Кенноске, — осведомился Кавано, словно там стоял Кен, а не мы, — что ты позволил Восьмерному зеркалу натворить?
Бен снова встала, но Кваскви потянул ее рукой вниз, все еще спокойно опираясь на спинку стула.
— Снова опоздали на праздник, Кавано-сан?
Тоджо не слушал Кваскви, прошел к Бен и сжал ее воротник обеими руками. Он поднял ее, скручивая воротник так, что Бен не могла дышать.
— Ты зашла слишком далеко. Ты довела Кавано-сана.
Кавано молчал и не двигался. Ждал, что Кен волшебным образом придет и объяснит? Он не переживал из-за того, как Тоджо обходился с Бен.
Бен оскалилась, как хищная кицунэ, и стражи напряглись. Она выгнулась, жилы проступили на шее. Она ударила головой по переносице Тоджо.
Тоджо отпустил ее, охнув.
Я чуть не стала за нее болеть. Тоджо был придурком.
Бен с вызовом смотрела, как Тоджо прижимает руку к носу.
— Мы не можем стоять в стороне и позволять старым дуракам решать судьбу Иных.
— Иных? — струйка крови собиралась на губе Тоджо. — Я покажу хафу, что умеет старый дурак.
Огонь вспыхнул на плечах Тоджо, выгнулся яростно пылающей аурой, словно он был древней статуей Амида Будды на троне. Он схватил Бен, и огонь перешел на ее руки. Они горели.
Бен отпрянула, покатилась по полу, стонала, а в воздухе воняло горящей плотью. Я сбросила кардиган и стала тушить им огонь.