Утром, когда Настя проснулась, волка уже не было. Сперва девушка решила, что ей все приснилось, но за подушкой обнаружилась записка, в которой Белов коротко извещал, что сегодня же поговорит с сестрой.
Настя нахмурилась и задумчиво посмотрела в окно. Солнце уже поднялось над верхушками деревьев. Значит, скоро полдень. Девушка сладко потянулась и поднялась. Подошла к распахнутому окну. Трава была примята, а на тропинке неподалеку виднелись волчьи следы. Стало быть, Белов не стал вновь преображаться в человека.
Настя вспомнила красивого, могучего зверя и улыбнулась. Девушка даже позволила себе немного помечтать, что Григорий Белов и вправду может в нее влюбиться. Перед глазами промелькнула свадьба, жизнь с мужем в собственном доме, дети… наверняка, у мальчиков будут такие же желтые, звериные глаза…
«Доченька, помни, оборотни, они…» — прошелестел в мозгу давно забытый голос матери.
Настя вздрогнула и захлопнула окно. Отошла вглубь комнаты, мысленно ругая себя за крамольные мысли. Насколько девушка успела понять, Белов был не из тех людей, кто будет терпеть принуждение, даже если это — приказ государыни. Так что в лучшем случае Настю просто отправят в имение мужа. В худшем… в худшем ей придется появляться при дворе, делая вид, что не замечает ни слухов о новых увлечениях мужа, ни глумливых смешков соперниц. Даже мысль о том, что Головина будет потешаться над незадачливой женой преображенца страшила.
Поняв, что не в состоянии более сидеть в домике, Настя кликнула Глашу.
Девка прибежала в комнату, точно все время стояла за порогом и помогла хозяйке надеть платье. На этот раз — золотистое, единственное, которое уцелело после вчерашнего погрома.
При воспоминании о беспорядке, Настя взяла сундучок, сняла охранные печати и внимательно перебрала содержимое. Вроде бы все на месте… хотя мешочки с травами явно лежали не в том порядке, в котором девушка их обычно укладывала, но печати были нетронуты, и Настя успокоила себя, что просто сама забыла, как должны лежать травы.
Хорошенько подумав, девушка отобрала несколько горстей сушеных ягод. Они были собраны прошлым летом, Настя лично ходила за ними, аккуратно срывая ягодки одну за другой и непрерывно шепча заздравные молитвы и потом долго сушила на чердаке, не давая никому из слуг подойти, чтоб не спугнуть Силу.
— Глаша, сходи к Петру, пусть лошадь запряжет, да дорогу к дому Софьи Петровны узнает! — распорядилась Настя, запечатывая сундук.
— Зачем это? — насторожилась та.
— Навестить хочу — у нее дочь болеет.
Глаша внимательно посмотрела на хозяйку, потом перевела взгляд на туесок с ягодами и подбоченилась.
