— Настасья Платоновна, это что ты удумала?
— А, ничего! — отмахнулась та, старательно отводя глаза, — Просто навещу, малину завезу нашу, чернику…
— Думаешь, не видела я, из какого сундука они взяты? — фыркнула крепостная.
— Из моего личного. Софья Петровна ко мне добра была, и я хочу добром ответить!
— Добром? И что же она такого небывалого сделала? — фыркнула Глаша.
— Как что? Она мне протекцию оказала, да и с Григорием… — Настя вдруг поняла, что оправдывается. — И вообще, что до того, коли хочу человеку помочь?
Глаша лишь улыбнулась и вдруг мягко спросила:
— Настасья, душенька, не влюбилась ли ты часом?
Вопреки ожиданиям девки, хозяйка не стала сердиться за дерзость, а, напротив, крепко задумалась. Перед глазами возникло лицо Григория. Такое, каким он был вчера: глаза искрятся смехом, на губах то и дело мелькает улыбка. Вспомнились его опаляющие жаром поцелуи, от которых по всему телу разливалась сладкая истома.
— Не знаю, — наконец призналась Настя, заметив, что горничная все еще ждет ответа. — Все так завертелось…
Девушка задумчиво подперла щеку кулаком, посмотрела на сухие ягоды, лежавшие на блюдце.
— В любом случае, Глаша, замужества с Григорием мне не избежать… Ты же знаешь, приказ самой государыни…
— Так-то оно так, но вот беда будет, коли вы Григория Петровича любить будете, а он вас нет, — вздохнула крепостная. — Вы ж себе все сердце порвете!
— А толку с того сердца, ежели замуж вообще без любви выходить, — отмахнулась Настя, слова девки словно вторили её собственным невеселым мыслям. — Так что Глаша, ступай к Петру, и смотри, на сеновале не задерживайся!
— Там труха во все места набивается, — ответила горничная, и обе девушки рассмеялись, вспомнив вчерашний разговор.
Правда, как только Глаша убежала, Настя сразу же погрустнела: судя по словам Васьки, Белов успел изучить все окрестные сеновалы. Сердце противно кольнуло. Девушка задумчиво прошлась по комнате, гадая о правоте слов крепостной.
— Настена, привет! Ты уже проснулась? — Лизетта вошла в комнату. Под глазами фрейлины виднелись темные круги, а взгляд был очень усталым.
Она присела на кровать и широко зевнула.
— Ох, притомилась я! Государыня после заутрени еще послов слушать изволила, а те и рады стараться! А Глашка где твоя?
— Да так, по делам отправила, — отмахнулась Настя.
— Жа-а-аль, мне б раздеться помогла, — Лизетта одну за другой скинула туфли и с наслаждением босиком прошлась по дощатому полу. — Хорошо то как!
Непрерывно зевая, она начала откалывать пластрон своего платья.
— Давай помогу, — предложила Настасья.