– Конверт… Он в комнате наверху…Угловой…
Старику было не только тяжело говорить. Дышал он и то с трудом. Впрочем, вполне естественной в такую минуту жалости к умирающему у пастора не было, он, напротив, готов был возненавидеть несчастного, если тот, не приведи Господи, умрет раньше, нежели откроет тайну.
– Там карта… Клад… Прости, сын,… Ты все поймешь…
Сын старика оказался не к месту расторопным и непростительно быстро возвратился с этой дурацкой водой. Впрочем, он, свихнувшись на своих сыновних чувствах, кажется, так ничего и не понял.
– Не забудь… Вся тайна в конверте… Прости…
Это был конец. Сказано было вообще-то до обидного мало, но и достаточно для того, чтобы ухватить нить, ведущую к кладу. Теперь самое главное – это конверт. Кто им завладеет, у того и будут в руках ключи к богатству.
Видя, что двое других невольных свидетелей смерти покидают комнату, пастор интуитивно поспешил за ними, как будто те уже бежали к лестнице, ведущей наверх, и теперь все зависело от того, кто первым взбежит по ней и завладеет конвертом.
– Святой отец, вы уходите? Не произнеся молитвы над усопшим? Как же…
Пастор, забыв о своем смирении, готов был броситься с кулаками на молодого хозяина, который так некстати нарушил его планы. Но это только в первый миг, ибо уже через мгновенье, оценив ситуацию, пастор готов был благодарить юношу, давшему ему особый шанс. Святой отец поспешил к телу усопшего, принялся неистово взывать к небесам, чтобы те приняли душу несчастного, но боковым зрением следил за проемом дверей, где в нерешительности переминались с ноги на ногу двое других, от которых теперь зависело так много. Видимо, оба принимали решение, как поступить. А может, принимал решение один, а второй ожидал, как поступит первый. Как бы то ни было, а закончилось тем, что оба отбыли восвояси, и пастор притом был абсолютно уверен, что они покинули дом, уходят совсем.
Убедившись, что так оно и есть, пастор вздохнул с облегчением, поскольку был уверен, что использует такой благоприятный шанс и первым доберется к заветному конверту. Ведь из троих, владеющих тайной, он один остался в доме, в котором и находится реликвия.
Однако все вышло не так, как это виделось вначале пастору. К вечеру (а именно ночью он планировал, улучив момент, подняться наверх и отыскать пресловутую угловую комнату) дом уже был полон людей. Друзья и знакомые семейства, обитавшего здесь, хотя последние годы старик и слыл затворником и друзей у него было мало, поспешили проститься с покойником, да еще обязательные в таких случаях старушки, без которых практически не обходится ни одна траурная процессия. Как ни выискивал пастор удобный момент, так у него ничего и не вышло. Утешало лишь то, что и конкуренты в таком же положении.