— Правда, он спорил, но так делают все подкаблучники, когда им стыдно, что жена не позволяет ему даже телевизор смотреть.
Он оставил возню с туфлями, выпрямился и, повернувшись, сказал Сабине:
— Ты не позволяешь себе такого.
Сабина открыла глаза, но как выяснилось, слишком рано. Она почувствовала, что глаза ещё не привыкли к свету и поэтому снова быстро их закрыла.
— Посмотри, в каком виде ты ложишься в кровать, — сказала она.
Теодор снова занялся своими туфлями. Кряхтя, ему наконец удалось стянуть их с ног. Затем он занялся остальной одеждой: часть бросил на стул, а часть на пол, потом накинул пижаму.
Между тем Сабина попыталась снова открыть глаза, и ей это удалось.
— Сколько ты опять выпил? — спросила она.
Такой вопрос из уст жены трактирщика был неуместен. Теодор вполне обоснованно пропустил его мимо ушей.
— Жену Пита скоро выпишут из больницы, — сообщил он, включил настольную лампу, выключил верхний свет и медленно залез в кровать.
— Она, наверное, довольна, — высказала своё мнение Сабина.
— Нет, — сказал Тео.
— Почему нет?
— Пит сказал, что не довольна.
— Уверяю тебя, что каждый радуется, когда его выписывают из больницы.
Наконец Тео удалось удобно улечься в постели. Пару раз глубоко вздохнув он, довольный, провёл руками по одеялу, под которым лежал, разгладил его и вытянулся. Затем произнёс:
— Это всё из-за рака.
Эти слова поразили Сабину.
— Ужасно! — вырвалось у неё.
— У неё на этот счёт нет иллюзий, — сказал Тео, выключая настольную лампу. — И если ты задумаешься, то поймёшь, что она права. Очень многие после операций по удалению раковой опухоли, которые прошли будто бы успешно, потом протягивают ноги. Такого же мнения придерживается и Пит.
— Надеюсь, ты ему ничего такого не наговорил, Тео?
— Конечно нет, Бина. Его не обманешь. И меня в такой ситуации тоже не проведёшь.
Жена произнесла тревожно:
— Тео!
— Что?
— Мы не должны об этом думать.
— О чём?
— Что тоже можем оказаться в такой ситуации.
— Конечно нет. А кто говорит об этом?
— Ты.
— Я? Когда?
— Только что.
Тео задумался, попытался восстановить в памяти, что он сказал, и до него стало медленно доходить, что страх Сабины мог иметь основания.
— Но это глупость, Бина, — произнёс он. — Ты опять представляешь себе ужасный кошмар, так как всё примеряешь на себя, когда я что-нибудь скажу. Я же сказал отвлеченно и никого конкретно не имел в виду. Тем более нас.
Сабина некоторое время помолчала, затем вздохнула и сказала:
— Никто не знает, что там у нас внутри, Тео.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, рак, например.
— Прекрати, Бина, — сказал он сердито. — У тебя крепкое здоровье, как и у меня.