— Ты со мной не поедешь? Анна просит, чтобы мы приехали вдвоем.
— На благотворительный вечер? — переспросил Алекс. — Где будут сотни людей?
Милли вздернула подбородок. Алекс уже знал, когда она так делает. Когда готовится к бою.
— Да.
— Милли. — Алекс протяжно выдохнул. Он искренне не понимал, зачем она ставит его в это положение. — Неужели я должен объяснять?
— Я знаю, ты не любишь появляться на людях, Алекс, — тихо, но настойчиво проговорила Милли. — Я знаю, что это из‑за шрамов. И я тебя понимаю.
— Понимаешь? — переспросил Алекс. — Ты правда понимаешь?
— Сколько прошло времени? — Милли почти перешла на шепот. — С пожара.
Пальцы Алекса сами сжались в кулак. И разжать их ему было нелегко.
— Один год и одиннадцать месяцев.
— Ровно столько ты не выходишь в люди?
Алексу показалось, что Милли говорит с ним как с жалким отшельником. И это разозлило его еще сильнее.
— Я хожу на работу, — сказал он, почти не скрывая раздражения. — Я летаю, куда мне надо. Я веду полноценный образ жизни. Не надо меня жалеть, Милли. Поверь, это последнее, что мне нужно.
— А как насчет того, что нужно мне? — ответила Милли. — Что, если мне нужен муж, который будет сопровождать меня? Который будет ходить со мной рядом, держа меня за руку? Алекс, нельзя жить все время вот так…
— Я вправе жить так, как считаю нужным.
— А если… а когда у нас будет ребенок? — воскликнула Милли, и слезы подступили к ее горлу. — Тогда ты тоже будешь прятаться? Ты не будешь ходить к нему в школу? Не посетишь ни одного концерта с его участием?
— Я не прячусь, Милли.
— Именно это ты и делаешь, Алекс.
Он смотрел на нее с нарастающим гневом. Пришлось сделать несколько вдохов, чтобы хоть как‑то совладать с собой.
— Ты не понимаешь.
— Так помоги мне понять, — не унималась Милли. — Скажи, что происходит на самом деле. Что действительно стоит за твоим нежеланием появляться на людях?
Но Алекс никогда ей не скажет. Ни про пожар, ни про то, что он стал его причиной. Он не откроет Милли, какой он на самом деле. Ведь на самом деле он такой, каким всегда боялся стать. Это положит конец всему. Но возможно, так будет к лучшему. Все равно то, что случилось за последние недели, — не более чем мираж. Осознание этого давалось болезненно, но было неизбежным.
— Дело лишь в том, как отреагируют люди? — тихо спросила Милли. — Или есть что‑то еще?
Алекс долго смотрел на нее, стиснув зубы.
— Я не люблю, когда мне напоминают, — процедил он так, будто речь причиняла ему боль.
— О чем, Алекс? О пожаре?
— Да. И… — Он замолчал, не желая продолжать. Но ему было ясно, что сейчас Милли не даст ему свернуть с этой темы. — Я ненавижу, когда меня жалеют. Жалость людей хуже, чем их отвращение.