Грубые ладони удерживали его за плечи.
Тёплые, сильные как металл, даже на его твёрдой плоти, они надёжно удерживали его и как будто помогали обрести опору в своей стабильности. Ладони не трясли его, но он всё равно чувствовал себя так, будто пережил встряску. Серьёзно, он чувствовал себя так, будто из него выдрали гравитацию. Он чувствовал, что ладони удерживают его на Земле, каким-то образом оставляют его здесь, не дают улететь к солнцу.
Он хватал ртом воздух.
Он не мог видеть.
Он смотрел вверх, стараясь что-нибудь увидеть, ощущая тошноту от боли.
Слезы навернулись на его глаза. Он совершенно ослеп.
Он не знал, как долго он сидел там, ничего не говоря.
Он постепенно осознал, что смотрел на размытые очертания смуглых рук, хватал ртом воздух, моргал. Боль в его груди была столь интенсивной, что он не мог пошевелиться. Он каждой унцией себя сосредоточился на том, чтобы повелеть этой боли уйти. Ладони разминали его мышцы, но он едва ощущал это сквозь боль. Те ладони всё ещё удерживали его на Земле, или в аду, или где там он находился… это всё, что имело значение.
— Эй, — тише повторил голос. — Ты можешь говорить? Можешь сказать мне что-нибудь?
Ник постарался думать.
Он старался думать, сформировать слова.
В конце концов, он смог лишь покачать головой.
Ладони продолжили массировать его плечи, а теперь и его спину.
— Ладно, — произнёс голос. — Ладно. Всё хорошо.
Ник оказался в объятиях этих рук, которые были ещё сильнее ладоней. Ладони продолжали массировать его руки, его ладони, его плечи, его ноги, его грудь…
Он постарался расслабиться под этими пальцами и ладонями.
Он постарался расслабиться, прислоняясь к груди, которая каким-то образом появилась позади него. Он закрыл глаза, положил голову на то плечо, посмотрел на потолок с узором из отсветов пламени, и хватал ртом воздух. Каждый вдох ощущался как выжигающее клеймо в его горле.
Всё в этой сцене было знакомым.
Это происходило ранее?
Сколько раз?
Сколько лиц застыло в его сознании?
Мысли вновь пробудили боль, вновь ослепили его, делая всё только хуже.
Но его вопрос лишь повторялся… когда он осознал, что его челюсти опять разъединены тем же странным металлом, который сковывал его запястья и лодыжки.
Сколько раз?
Сколько раз это происходило до сих пор?
Сколько он пробыл в этой хижине?
Сколько раз?
Я ходила туда-сюда по пустой, холодной камере с каменными полами.
Я чувствовала себя животным, запертым в клетке.
Я и была животным, запертым в клетке.
Я считала шаги от одного края квадратного пола до другого, хоть уже сосчитала их несколько сотен раз. Семь шагов от койки до противоположной стены. Девять шагов от задней части камеры до двери. Четыре шага от койки до туалета. Семь с половиной шагов от туалета до противоположной стены.