Впервые очнувшись здесь, я попыталась отодрать металлический корпус кровати от цементного пола. Я не могла сдвинуть его, даже используя обломок камня, чтобы попытаться сдвинуть зажимные гайки, которыми койка крепилась к металлическим пластинам. Я сдёрнула тонкий, по большей части бесполезный матрас.
Я положила матрас на место, попыталась поспать.
Я проверила одно-единственное окно, зарешёченную дверь.
Я кричала.
Я кричала очень громко, и через окно, и через дверь в мою камеру.
Я прислушивалась к тому, что находилось снаружи. Я слышала птиц, лающих вдалеке собак, людей, говоривших на других языках… не на английском.
Русский? Украинский? Польский?
Я по-прежнему понятия не имела, как я здесь очутилась.
Я пыталась задавать вопросы всякий раз, когда кто-то приближался к моей камере. Я пыталась использовать свой свет, чтобы надавить на них и заставить отпереть дверь. Я кричала на них, когда не могла заставить свой свет работать, когда срабатывал ошейник на моей шее и бил меня током до такой степени, что я падала на колени, стискивая металлический ободок. Я снова кричала — скорее от ярости, нежели от боли.
Я по-прежнему не могла пробиться через эту чёртову штуку.
Я опробовала всё, что только могла придумать, все известные мне трюки, и я не могла пробиться. Я даже не могла обойти ошейник настолько, чтобы увидеть, где я нахожусь. Я определённо не могла пробиться настолько, чтобы дотянуться до Блэка или прочесть одного из моих похитителей хоть на малейшую долю секунды.
Я понятия не имела, кто меня похитил.
Я понятия не имела, почему они меня похитили.
Я понятия не имела, где Блэк.
Я понятия не имела, заперли ли они его тоже где-нибудь здесь.
Я кричала на них всякий раз, когда они подходили к моей камере, чтобы проверить меня или покормить.
Я кричала на них, когда они уходили.
Я пыталась звать Блэка, кричала ему, пока ошейник не вырубал меня.
Первые несколько дней, что я здесь провела, боль меня практически не отпугивала.
Я кричала и звала его при каждой возможности.
Я звала его в этом пространстве. Я пыталась достучаться до Мики, Ярли, Джакса, Холо… практически каждого видящего в нашей команде, которого я могла вспомнить или знала достаточно хорошо, чтобы представить его/её лицо. Я не могла дозваться ни одного из них. Я ни хера не ощущала. Всё было настолько плохо, пусто, бесцветно, что я гадала — меня изолировал только ошейник, или что-то в комнате изолировало меня ещё сильнее. Я гадала, не накачивали ли они меня наркотиками, подмешивая что-то в еду, которую они оставляли на металлических подносах и пропихивали под дверь.