Она хватается за ручку чемодана и снова пытается стащить его с кровати.
Опять ляпнул что-то не то?
– Подожди, что ты делаешь? Я думал, что достучался до тебя?
Она затихает, оттаскивая чемодан к двери. Я отхожу с ее пути и практически готов дать ей уйти.
Затем я вспоминаю о Морти и о том, что он больше не будет вместе со мной, и я пугаюсь. Черт.
– Что я сказал на этот раз?
Не дойдя до двери, она останавливается. Со своим большим чемоданом в руках она выглядит такой маленькой, такой миниатюрной, такой хрупкой.
– Я думаю, что за последние несколько часов раз десять точно просила не называть меня «деткой». Это оскорбительно, и так по-свински мог выразиться только мужчина с ограниченным мозгом и шовинистическим взглядом.
Только не снова. Какого черта она имеет что-то против того, чтобы называть ее «деткой»? Это того не стоит. Я попрошу Портера вернуть мои деньги и буду спать в машине следующие десять недель. Это все херня.
– Знаешь, что? Забудь об этом. Позволить тебе уехать стоит того, чтобы мой член отрубили... ну почти. Возможно, я сбегу в Сибирь. Телки эскимосов горячие, – бормочу я.
Она поворачивается ко мне растерянная, но насмехающаяся:
– О чем, во имя Бога, ты только что пробубнил? Ты самый обременительный человек, которого я когда-либо встречала.
На каком языке она общается? У этой девушки невероятный словарный запас.
– Окей, я понятия не имею, что это значит, но звучит так, словно ты оскорбила меня.
Харлоу издает разочарованный стон, когда рукой тянется к дверной ручке.
– Постой, – я делаю резкое движение, чтобы остановить ее. Мне не совсем понятно, почему я делаю это, но делаю. Она останавливается, и я слышу преувеличенный вздох. – Уиллоу сказала, что отрежет мой член, я... я имею в виду пенис… и продаст его в ресторан морепродуктов, если я не уговорю тебя остаться. Мне очень нравится мой дружок и мне бы хотелось расставаться с ним, поэтому, пожалуйста, давай придем к какому-нибудь соглашению, научимся ладить друг с другом и сделаем это лето славным.
Комната погружается в тишину. Жуткое молчание, но я жду вердикта. Затем слышу хихиканье. Харлоу хихикает. Черт, она хихикает.
– Она серьезно это сказала?
– Я бы не стал врать о чем-то, похожем на это, поверь мне, – и я действительно не врал. Морти как брат для меня. – Я, правда, неплохой парень. Когда узнаешь меня. Я буду хорошо себя вести.
– Окей, ладно. У меня есть несколько условий.
Она поворачивается и подталкивает меня сесть на кровать. Я сажусь, но Харлоу остается стоять, и чувствую, что буду отчитан. Она ходит передо мной, глядя в пол, а не на меня.