Но самого сеньора холодность супруги, похоже, не задевала. Дель Альканис ощущал себя победителем и с упоением наслаждался своей безграничной властью. На счастье сеньоры, адмирал не был горячим любовником и не часто донимал её своим желанием. «Как женщины всю жизнь живут вот так с нелюбимым человеком? Как терпят близость с мужчиной, так и не узнав, что такое любовь? Как же это мерзко! – думала Эстель, но, позже, пришла к удивительному выводу: – Наверное, им проще… Разве можно жалеть о том, чего не знаешь» – неожиданно поняла она.
Однако, дель Альканис, испугавшись, что дитя, которого может зачать незаконная супруга, действительно будет считаться ребёнком графа де Дюрана, сделался более осмотрительным и, ожидая момента, когда церковь расторгнет прежний брак графини, больше не требовал наследника.
На некоторое время Эстель облегчённо вздохнула. Ей совсем не хотелось иметь ребёнка от маркиза, она прекрасно понимала, что несмотря ни на что, как мать она, конечно, привяжется к малышу, а для адмирала это станет дополнительной возможностью манипулировать ею. Но по истечении времени сеньору всё чаще начало посещать навязчивое беспокойство: «Неужели всю оставшуюся жизнь мне придётся терпеть сеньора Альканиса? – обречённо думала Эстель и с горечью осознавала: похоже, он прав… – Опасаясь его угроз, Тэо никогда не решится нападать на город».
Но главное, что больше всего изводило Эстель, так это нарастающая неуверенность: а пожелает ли граф де Дюран возвращения опороченной супруги? Она столько времени оставалась наложницей другого мужчины, сможет ли он простить невольную измену? Может, Тэо вовсе успел забыть о ней и давно нашёл ей замену? Мучаясь подобными глупыми сомнениями, сердце Эстель разрывалось на части, а к её глазам подкатывались слёзы: «Лучше бы адмирал на самом деле убил меня, чем чувствовать себя настолько несчастной, – в отчаянье всхлипывала сеньора. Кроме воспоминаний о муже душу Эстель точила и тревога о детях. Она тосковала по маленькой доченьке: – Как она там столько времени без меня?» – тяжело вздыхала женщина, но девочка оставалась, по крайней мере, в безопасности, а вот что сейчас с сыном, особенно болезненно грызло сердце матери: размышления о мальчике пугали, а неизвестность тяготила.
Сам сеньор дель Альканис абсолютно не терзался никакими душевными переживаниями. Будучи исключительно самолюбивым человеком, адмирал чувствовал себя вдвойне триумфатором: он всё же сумел завоевать выдающийся приз. Власть над людьми вообще, а над женщиной в частности доставляла высокомерному господину несравнимое ни с чем удовольствие, и он не испытывал досады, когда Эстель не отвечала ему взаимностью. Мужчину нисколько не ранила холодность похищенной супруги, он воспринимал её сопротивление, как детское упрямство, которое ему рано или поздно предстоит сломить.