– Меня зовут Тэо, – не стесняясь, заявил он.
– Как ты посмел подняться сюда? – не разделяя благодушного настроения маленького незнакомца, презрительно поморщился мальчик. – Эта палуба только для знатных господ, и сюда не пристало заходить простолюдинам, – надменно заявил юный зазнайка, а девочка, скорчив недовольную гримасу, фыркнула.
– Я не простолюдин, – возразил виконт де Дюран.
– Ты снимаешь каюту на нижней палубе, а значит, не можешь с нами разговаривать, – возразила девочка, и Тэо, не ожидая такого поворота, на мгновение растерялся.
Внутренне возмутившись, малыш хотел было заявить, что он сын графа, и даже уже открыл рот, но вспомнив о предупреждении Жермона, передумал.
– Я просто не хочу снимать каюту первого класса, – ответил Тэо. – Мой отец капитан. И я, как сын моряка, привык к неудобствам, – гордо заявил он.
Девочка противно хихикнула, а мальчик язвительно скривился:
– Ты хвастун и голодранец, а потому убирайся отсюда!
Разозлившись, Тэо уже собирался заехать зазнайке в ухо, но тут заметил строго взирающего на него Жермона и благоразумно остановился. Зло взглянув на воображал, Воронёнок смачно плюнул заносчивым юнцам под ноги и вполне довольный собой гордо удалился. От подобной пиратской выходки высокородные дети брезгливо поморщились и негодующе зашипели вслед малолетнему разбойнику. Но Тэо не обращал внимания на отпускаемые в его адрес эпитеты, в изобретательной голове шалопая уже выстраивался план отмщения.
На борту каждое утро служили мессу, и это оставалось главным развлечением в плаванье. Правда, сына пирата никогда не прельщал скучный, с его точки зрения, ритуал. Сорванцу было невыносимо тяжело делительное время стоять неподвижно и слушать нудную проповедь священника. Но в этот день мальчик не пытался отлынивать от богослужения, а совместно с Жермоном и Элеонорой с удивительным смирением вышел на палубу. Барон де Дюпре и виконт де Дюран разместились среди мелких чиновников и офицеров низших чинов. Опасаясь случайно вызвать подозрение, барон старался не общаться со знатными господами, потому и не стал брать билет первого класса и теперь наблюдал за теснящимися на юте разодетыми сеньорами и их дамами, где был установлен и сам алтарь. От буйства нарядов господ корма напоминала красочную палитру художника, сияющую всеми цветами радуги.
Священник обыденно вёл службу, а двое юнг ему прислуживали. Конечно, непоседе Тэо было чрезвычайно сложно сосредоточиться на скучных нравоучениях, и мальчишка вместо того, чтобы внимать благому слову, разглядывал пассажиров. Вскоре, к своему удовольствию, виконт увидел ту самую девочку и её брата, которые нелицеприятно отзывались о нём. Дети стояли в первых рядах перед алтарём и выглядели благочестивыми ангелочками. Юные аристократы тоже заприметили Воронёнка. Лицо мальчика тут же презрительно скривилось, и он гордо задрал нос, а маленькая сеньорита, скорчив гадкую рожицу, показала язык. Наблюдая за вызывающей выходкой малолетних господ, Тэо только усмехнулся. Его месть была гораздо изощрённее простого высовывания языка.