Барон поспешил к мальчишке и, пока остальные пассажиры не выяснили, кого они должны отблагодарить за срыв утренней мессы, уволок виконта в каюту. Грозно хмуря брови, де Дюпре разразился возмущённой тирадой, а Тэо, всем видом изображая сожаление, на самом деле прислушивался к звукам хаоса, творящегося на галеоне, и ликовал: его месть превзошла все его ожидания. На палубе ещё некоторое время творился бедлам, пока мышонок не юркнул в трюм и не спрятался где-то в недрах корабля. А когда, наконец, публика успокоилась и затихла, священнослужитель уже скомкано закончил службу.
На следующий день, собираясь выйти на мессу, Жермон настрого приказал мальчишке не отходить от него ни на шаг и вести себя достойно. Взглянув на барона честными глазами, маленький виконт искренне пообещал больше не бедокурить и действительно некоторое время старательно вслушивался в слова священнослужителя. Девочка вновь с высоты кормы надменно взглянула на Тэо, но плут на этот раз успел первым скорчить рожу. Воображала фыркнула и отвернулась, а шалопай начал осматриваться, раздумывая, чем ещё себя занять, и стоило де Дюпре отвернуться, как Воронёнок вскарабкался на рядом стоящую мачту. Устроившись на рее прямо над головой барона, он с чистым сердцем подумал: «Ну, я же не отошёл от Жермона далеко». Отсюда разглядывать палубу было гораздо сподручнее, и теперь Тэо сам свысока поглядывал на стоящих на юте маленьких аристократов.
Заметив пропажу, де Дюпре встревожился и, подозревая, что шельмец опять затеял проделку, внимательно оглядел корму. Но на юте виконта он не обнаружил и, готовясь к худшему, нахмурился, как тут же над своей головой услышал знакомый звонкий голос:
– Пираты! – разнеслось над палубой, и Жермон от гнева мысленно закипел.
Толпа, до этого благочинно внимающая слову священника, оскорблённо выдохнула, тревожно всколыхнулась, и наполненные осуждением глаза господ устремились на возмутителя спокойствия. Судорожно подбирая слова для извинений, де Дюпре поднял голову и увидел сорванца, указывающего рукой к горизонту. Непроизвольно взглянув в сторону, куда показывал Воронёнок, Жермон на самом деле разглядел паруса корабля. Заметив приближающееся судно, господа заволновались, и их высокомерные взгляды и горделивые позы стали менее уверенными и величественными.
Месса продолжалась, но публика уже почти не слушала священника, а с тревогой посматривала на незнакомый корабль. Парусник не поднимал флага, и это считалось тревожным знаком. «А вдруг мальчишка прав? И это действительно пираты?» – говорили настороженные лица пассажиров.