Пробравшись ближе к борту, де Дюпре внимательно разглядывал судно. Когда корабль подошёл ближе, барон насчитал на нём шесть пушек, но не заметил на палубе людей. Зная, что пираты, не желая выдавать свою численность, перед нападением прячутся за фальшбортом, корсар усмехнулся. Священнослужитель запел псалмы, а Жермон протиснулся к мачте, на которой устроился Тэо, и приказал ему слезать.
Галеон между тем сделал маневр и, явно желая продемонстрировать подозрительному судну свои пушки, повернулся к нему боком. Но парусник тоже развернулся и вновь оказался за кормой, где орудия противника не могли его достать. Испанец ещё несколько раз проделал тот же манёвр, но незнакомец уходил от прямого столкновения и вновь становился за кормой корабля. Жермон догадался: капитан надеется удрать от флибустьеров, но тяжёлый неповоротливый галеон неторопливо утюжил воду, а юркое судёнышко пиратов, прицепившись к его хвосту, словно надоедливая собачонка, не отставало ни на шаг.
На галеоне воцарилась напряжённая тишина, а хищная посудина подбиралась всё ближе. Господа продолжали толпиться на палубе, а Жермон, заметив, как капитан и офицеры удалились для совещания, проговорил:
– Тэо, мальчик мой, пойдём-ка в нашу каюту, – предложил барон и, взяв под руку Элеонору, потащил обоих за собой.
Оказавшись в полутьме помещения, Жермон усадил парнишку под стол и женщине порекомендовал залезть туда же. Элеонора, немного подумав, решила последовать совету и устроилась рядом с Тэо. Де Дюпре ожидал начала артиллерийского сражения, но пушки галеона так и не дали о себе знать: по-видимому, капитан испанцев побоялся вступать в бой. Слишком много гражданского населения, женщин и детей находилось на борту, и он не хотел бессмысленно злить противника. Вскоре раздался приглушённый раскат, но это пальнули пираты. На палубе в панике завизжали женщины, испугано заплакали дети и донеслись тревожные крики мужчин. Затем послышались мушкетные выстрелы, и вскоре тяжёлый топот ног прокатился по палубе. Жермон знал: сейчас всех, кто не оказывал сопротивление, затолкают в трюм, а затем победители возьмутся шерстить корабль. Прислушиваясь к возгласам снаружи, барон, с удовлетворением расслышав французскую брань, улыбнулся и продолжал невозмутимо ждать. Наконец дверь отворилась, двое разбойников ворвались в каюту, и Жермон, подняв руки, приветливо проговорил:
– Добро пожаловать, господа! Похоже, само провидение послало вас! – обратился барон к соотечественникам. Увидев нахальную улыбку господина и услышав знакомую речь, головорезы растерялись, а де Дюпре спокойно добавил: – Я хотел бы поговорить с вашим капитаном.