– Кому бы все это отдать?
– Я часто встречаю в магазинах невысокую и очень мужественную женщину: она вдова с двумя детьми на руках. Я не знаю, где она живет, но могу спросить у мясника.
– Да, пожалуйста. Отдайте ей все, что принадлежало Аннет.
Быть может, он не принял бы такого решения, если бы вчера не выпил. Головная боль стала легче. В животе было скверно.
У него было только одно возражение:
– А если я встречу ее на улице в платье моей жены?
– Вы этого и не заметите. Мадам ничего не шила себе на заказ, а все покупала в магазинах готового платья.
– Верно, – согласился он.
Он получал облегчение от этого разговора с Натали. Слишком долго он носил все это в себе.
– Вы знаете... в ней была вся моя жизнь...
– Я всегда это знала.
– А она меня так не любила. Она была мне женой. И любила меня так, как жене должно любить мужа... Не более того... Я прав?
– Вряд ли я смогу сказать что-нибудь вам в ответ; разве можно знать, что происходит в человеческих сердцах и умах... Не надо только забывать, что она была целиком поглощена своей работой.
– Дети не говорят о ней?
– Изредка. Разве чтобы сказать, к примеру, когда я готовлю спагетти: «Мать их страшно любила...»
– Вы знаете, что Жан-Жак скоро покинет нас?
– Да, он мне объявил об этом много недель тому назад.
– А матери он тоже говорил об этом?
– Не думаю. Он не был с ней особенно близок. Скорее, мне он делал подобные признания.
– Через несколько лет настанет черед Марлен упорхнуть из гнезда, и мы останемся вдвоем.
– К тому времени я, наверное, уже буду ходить с палкой, если не на костылях.
– Я найму молоденькую прислугу вам в помощь...
– Неужели вы думаете, что я соглашусь на помощницу, которая станет путаться у меня под ногами? Либо вы будете терпеть меня такую, какая я есть, либо я уйду в богадельню.
Не с похмелья ли он так расчувствовался? Ни с того ни с сего он вдруг расплакался, не в силах сдержать слезы.
Она молча глядела на него. От слез ему станет лучше. Он давно не плакал и, прикрыв лицо ладонью, произнес: «Носовой платок». Она принесла платок, а потом и намоченное под струей холодной воды полотенце.
– Положите это себе на лоб...
Он всегда считал себя крепким мужчиной, и вот на тебе: уже столько недель не может взять себя в руки.
– Наверное, я разыгрывал из себя важную персону...
– Я наполню ванну. Вы полежите подольше в воде, а потом побреетесь, если руки не будут очень трястись.
– У меня трясутся руки?
– Немного. Да это и естественно.
– Здесь я не пил коньяк, верно?
– Нет, я подала вам только стакан вина. И если бы отказала, то вы, возможно, рассердились бы, а дети были в своих комнатах...