Нунция вся съежилась, до крови закусила губу, чтобы сдержать подступившие к глазам слезы. Ей хотелось разрыдаться и убежать, исчезнуть из больницы навсегда.
Франко словно спиной почувствовал ее состояние. Он моментально выпрямился, улыбка сползла с губ, лицо стало суровым.
– Синьор Бранцоли, я не собираюсь вносить глобальные изменения в организацию своей деятельности. Потому я остаюсь в ординаторской. Там моя жизнь, коллеги рядом и пациенты. Я не намерен отходить от практики и собираюсь по-прежнему оперировать, а всю административную работу я могу спокойно выполнять за компьютером в ординаторской. Для этого мне не нужен личный секретарь под боком. Я вполне могу отдавать задания по сети. А кабинет будет использоваться только для проведения встреч.
Недоумение на лице Бранцоли позабавило его, а ропот одобрения и искренняя радость коллег по ординаторской – несказанно обрадовали. Нунция, застыв, уставилась ему в спину, почти не дыша, боясь поверить в услышанное. Она вся затрепетала от переполнившего ее счастья. Франко обернулся и посмотрел ей в глаза, одарив теплой ласковой улыбкой.
– Надеюсь только, что став самостоятельным хирургом, ты не откажешь мне в ассистировании? – игриво спросил он. – Я даже согласен работать под твоим руководством.
Нунция закрыла лицо руками, пряча улыбку и светящиеся счастьем глаза. Потом глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки.
– Не знаю, смогу ли руководить тобой… Не думаю, что это просто, – вернулась к ней ирония, хотя сидела она, вся красная от волнения, застенчиво отводя глаза.
– Мы тебя научим, Нунция! – засмеялся кто-то из коллег.
– Это так приятно – иногда поруководить нашим обожаемым Франко, – подхватил Роберто, и зал огласился дружным смехом, а коллеги из кардиохирургической бригады принялись подшучивать над девушкой.
– Франко, что все это значит? – горячо зашептала Мариэлла, хватая его за руку. – Разве ты не мечтал работать со мной, чтобы я была твоей секретаршей? Разве мы…
– Это значит, что я больше не люблю тебя, – перебил Франко, серьезно посмотрев на бывшую девушку. Ему все стало ясно: поняв, что Сантини слетает с должности, она решила переметнуться к тому, кто должен был ее занять. – Между нами давно все кончено, Мариэлла.
Сказав это, он повернулся к Джанкарло. Наконец-то анестезиолог мог обнять его, искренне радуясь за друга.
– Я счастлив за тебя, Франко, – вполголоса произнес Джанкарло. – Но, прежде всего, я счастлив, что ты остаешься.
Франко устало улыбнулся ему.
– Как Аделе?
– Все без изменений хорошо. Давление чуть повысилось, ребенок активен, сердцебиение у обоих в норме, – доложил Джанкарло.