– Я понимаю… – кивнул Франко. – Но больные не обязаны умирать ради того, чтобы вы остались в своем втором доме.
– Франко! Да, может, мне нет оправдания… – сокрушенно опустил голову руководитель. – Спасибо, что помог уберечь Фоссини… И меня… – сдавленно произнес он.
Дверь без стука открылась, и в кабинет ввалился… Сантини собственной персоной. Он выглядел помятым, непричесанным, рубашка неопрятно торчала из брюк, пуговицы были застегнуты в неправильном порядке, а шнурки на ботинках развязаны. От него разило перегаром, да и сам он пошатывался, что со всей ясностью говорило о том, что вчера он явно перебрал.
– Аааа, и ты здесь… – со странной обреченностью, перемешанной со злостью, посмотрел он на Франко. – Как же я тебя ненавижу. Ты мне жизнь ломаешь.
– Я тебе жизнь ломаю? – ехидно переспросил Франко. – Чем же, интересно? – скрестил он руки на груди в своей привычной манере, принимая вид внимательного слушателя.
– Теперь я, очевидно, вылечу отсюда… Только мне некуда вылетать… – тяжело плюхнулся Сантини в кресло. – Налейте попить, синьор Бранцоли.
– Не стыдно тебе являться сюда в таком виде? Да еще обвинять в своих проблемах других? – поинтересовался Бранцоли, тем не менее наливая стакан воды.
– Неа. Мне теперь все равно. Вы ведь уволили меня…
– Я все еще хочу услышать, в чем ты меня обвиняешь? – настойчиво спросил Франко.
– В том, что ты хотел меня отсюда изгнать и преуспел в этом… – зло ответил Сантини, беря из рук Бранцоли стакан с водой.
– А тебе не кажется, что ты не достоин был этой должности? А главное – что ты не имел права оперировать Фоссини?! – распалялся Франко.
– Ааааа… – неопределенно протянул Сантини и откинулся на спинку кресла, закрывая глаза. Ему явно было нехорошо. – Знаешь, что меня раздражало в тебе больше всего? Что ты такой умный и крутой хирург, что тебя все боготворят в этой больнице… И что мой отец хотел, чтобы я был похож на тебя…
Франко опешил.
– Откуда, интересно, твой отец меня знает?
– Да нет, это я образно сказал. Мой отец – тиран, который всю жизнь меня притесняет. Он хотел запихнуть меня в юридический, но меня тошнит от его юриспруденции… – с обессиленной яростью взмахнул Сантини рукой. – Особенно утром. И я пошел в медицинский. У меня мама медиком была… Только в те времена мне не хотелось учиться. Хотелось гулять, кувыркаться с девчонками в постели, до рассвета в барах пропадать, понимаешь?.. Хотя нет, тебе этого не понять, ты весь такой правильный, серьезный… – с ехидством проговорил Сантини. – Именно такой, каким хотел видеть меня отец… Он мне и угрожал, и запугивал, и что только не делал… – махнул Сантини рукой. Потом некоторое время молчал, закрыв глаза, будто собираясь с силами. – Но я никогда не оправдывал его ожидания… И в итоге он меня отослал с глаз долой в Грецию, к своему другу-медику. Друг у него классный… Мы с ним там на «скорой помощи» работали. Он меня многому научил, я даже проникся профессией… Но,