И вдруг в этом мучительном водовороте кто-то коснулся его руки: нежно, ласково, успокаивающе. Франко резко поднял голову, а Аннунциата испуганно отпрянула от него.
– Мадонна… – прошептала она, прикладывая руку к сердцу. Дыхание у нее сбилось, а глаза в ужасе расширились. – Что с тобой, Франко?!
Он непонимающе смотрел на подругу. Конечно, Франко осознавал, что, возможно, лицо его искажено в какой-нибудь страдальческой гримасе, но Аннунциата была не на шутку испугана, будто увидела перед собой чудовище.
– У тебя все лицо в крови… – пролепетала она. – Ты что, подрался?
Франко сначала изумился, а потом взглянул на свои ладони и вдруг расхохотался гомерическим смехом.
– Нет, cara, это у меня сердце малость потрескалось, и теперь из трещин кровь сочится, а на лице проступает кровавыми пятнами, – с лихорадочным блеском в глазах пояснил Франко.
– Ты что, нанюхался чего? – с опаской спросила Нунция.
– Хорошо бы…, если бы это были лишь галлюцинации, – уныло изрек Франко, прекращая смеяться и устремляя взгляд в пространство прямо перед своим носом.
Нунция схватила его за руку и перевернула ладонью вверх.
– Что случилось? Что ты увидел в секретариате? – воскликнула она.
– С чего ты взяла, что я именно там что-то увидел? – устало спросил Франко, стараясь уйти от ответа, но осознавая, что это вряд ли удастся.
– Ты что, увидел ее с Сантини? Они целовались? – не ответила Нунция на его вопрос.
Франко удивленно вскинул на нее взор, задаваясь вопросом: как она догадалась? Нунция направилась к шкафчику и извлекла оттуда какой-то флакон и пачку салфеток. Потом приблизилась к Франко и, смочив салфетку, принялась обрабатывать раны на его ладонях.
– Да, она с ним целовалась, – сказал он, следя за ее манипуляциями. – Я люблю ее, а она целуется с другим, понимаешь…? – пробормотал Франко, закрывая глаза, и голос его дрогнул в конце фразы.
Руки Нунции на миг замерли, а сама она впилась в лицо Франко испытующим взором. Она рассматривала его сомкнутые веки, потом скользнула взглядом по идеально прямому носу и наконец остановилась на упрямо сжатых губах, уголки которых были печально опущены. Ей показалось, что он сдерживается, чтобы они не дрожали, пока она бесконечно долго их рассматривала.
Затем, взяв одной рукой Франко за небритый подбородок, другой она принялась стирать кровь с его лица. Франко не шевелился, отдаваясь ее заботе, безвольно опустив руки и в каком-то болезненном наслаждении прикрыв глаза.
– Мамма мия, с кем это ты подрался?! – словно гром в абсолютной тишине раздался над ними потрясенный голос Джанкарло, и оба они, сильно вздрогнув, подскочили.