Я теперь думаю, что он что-то знал о "Деле Краснопевцева" на истфаке МГУ и других подобных, про которые я слыхом не слыхивал, полагая, что Старый Волк после признания прошлых ошибок с Красной Шапочкой и семерыми козлятами взаправду стал вегетарианцем. Мне он об этом впрямую не говорил, чтобы окончательно не сбивать с комсомольского энтузиазма в антисоветчину. Так только, намекал, что жжется.
Ну, допил он свою "Московскую", налил мне на прощанье еще портвейна и отправил домой, а то уж засиделись. Не могу сказать, что я так сразу перевербовался. Но и родители что-то подобное напевали, хоть конечно, мой шибко партийный отец использовал совсем другую терминологию, но потайной смысл был тот же — посадят без сожаления. Не те люди, чтобы жалеть. Но и расстаться с идеей не хотелось. Вот я и придумал компромиссный вариант — поступать в нефтяной, по семейной традиции, а за первый год решить: что же дальше делать? Может быть — заберу документы и в МГУ, либо в Тарту на исторический? А за год, по правде, понравилось. И той альтернативы, чтобы либо поясницу начальству лизать, либо, по новому словцу, в диссиденты — в инженерии нету.
Прожил жизнь, начальникам не особо кланяясь. Но и без лесоповала.
Сейчас-то уж что? Давно с ярмарки, как Никита Сергеич говорил. Иногда только проскальзывала мысль: ну, отсидел бы, как положено, давно бы уж где-нибудь лекции бы читал о крестьянском вопросе в России. Ну, а кто бы факелами да трубами занимался?
Василия Алексеевича после окончания школы я из виду потерял. Мы и переехали, и институт у меня тоже был на другом конце города, в двадцати километрах. Несколько раз только виделись за все годы — один раз на школьном вечере встречи, разок в библиотеке, да пару раз в рюмочной на улице Ленина. С Ниночкой, дочкой его, встречались все-таки почаще, она тоже в химики подалась, работала в институте НИИНефтехим. Всегда Васе привет передавал, а она говорила, что он помнит. Надо было найти его в один из приездов в родной город, встретиться, посидеть, поговорить — да, как всегда, все на бегу. Сегодня Сургут, завтра Краснодар. Так и не увиделись.
Умер он в 1994-м, я и не знал. Митя, младший мой брат, был на похоронах, знал, что не чужой для меня человек. Венок положил. Кто-то мне говорил, что Василий Алексеевич Якимов в Перестройку ожил, будто бы статьи его в газетах появлялись — кто, как он, знал подлинную историю края, а не мифы? Но на самом деле всем: и русским, и татарам, и башкирам, и либералам, и демократам, и красным — правда-то ни к чему. Именно, что мифы, каждому свои, вплоть до открытия, что древние арийцы — это как раз башкиры из племени тамьян Абзелиловского района, что и записано древними письменами на горе Аркаим — осталось найти и расшифровать. Конечно, им всем реальная история не больше нужна, чем тому обкому. Так что по-настоящему — и никому, и никогда.