Прозвище, или, как теперь говорят "ник", у него было — Малыш, и я в те времена, когда мы работали вместе на трубопроводах и Юрочка часто приезжал в Нижневартовск в командировку, информировал об этом личный состав лаборатории так: " Фирма не считается с затратами.
Специально для проведения обследования Н-ского месторождения из Краснодара выписан симментальский бычок Малыш! " И воспринималось положительно, без обиды. Конечно, лаборантки и мэнээски мои понимали, что все равно не женится, но уж очень парень хорош. Хотя бы и так, так и то будет что вспомнить. Он же по доброте своей и по туристскому принципу "пить все, что горит и удовлетворять все, что шевелится", почти ни одной и не отказывал., Вот, может, когда еще судьба сведет, встретимся. Помянем его покойного учителя, моего друга Володю. Вспомним и кое-что из фронтовых эпизодов. А их немало. На обследованиях и авариях вместе не меньше года провели, куча работ совместных. Выпито, ну море не море, а хороший ручеек наберется.
Такой, знаете, лесной. С кувшинками. Однажды вместе на парусной надувнушке по Азову от Керчи до Геническа прошли, чуть в шторм не утопли, что своего времени для записи ожидает.
Летом, когда жена с сыном в отпуске в Пярну или на Черном море, Юрочка попросту у меня и останавливался. Вот, однажды мы с Малышом углядели в магазине "Сибирь" белое сухое винцо и постановили, что сегодня водку не пьем, а пойдем мы с двумя бутылочками Сильванера на берег Мертвого озера и там посидим, потрепемся "за жизнь". Мертвое, оно же Комсомольское озеро от моего нижневартовского дома в трех минутах ходу. Переходишь дорогу, за ней сразу лес, в котором по зиме на лыжах, а летом и грибов можно набрать, насыпанная среди болотца тропа — и бережок с тоже отсыпанным пляжем. Мертвое оно потому, что от торфа вода стерильная, никакая живность, ни рыба тем более, не живет. А Комсомольское по причине энтузиазма. " Все, что совершается в этом суровом краю — это настоящий подвиг! " — так и на заборе написано за подписью: Л.И.Брежнев. Поскольку озеро практически в нашем микрорайоне, туда население и искупаться по быстрому наведывается, и принять на лоне природы, благо по белым ночам и фонари ни к чему. Вот и мы часов в девять вечера пришли на бережок, угнездились на пне и сидим, кайфуем.
А в нескольких шагах от нас компания гуцулов. Т. е., может быть это как раз горожане с равнины, но это уже не нашего ума различия. Для нас с Юрой это — гуцулы. С висячими усами. Расстелили они по траве верблюжовое одеяло, чтобы сидеть, и клееночку в виде скатерти-самобранки. Все нормально, несмотря на Крайний Север: помидоры, сало, цибуля кружками напластована, хлебушек порезан и баночки с магазинной икрой баклажановой. Стопочки наполняются, что-то они промеж себя обсуждают, в общем, приятно посмотреть. И вдруг, мы даже за разговором и не уловили когда, двое из собеседников начинают драться. То есть, не то, чтобы действительно драться, а по Щедрину: "