* * *
…Самолет прибыл в полдень. Полина, получив телеграмму, ожидала Андрея в аэропорту. Она была заметно похудевшей, но в глазах ее светилась нескрываемая радость. Все ее движения приобрели уравновешенность и умудренное спокойствие. И еще Андрею бросилась в глаза внутренняя теплота, которой в ней не наблюдалось раньше и которая исходила от всего ее облика теперь. Андрей отметил про себя, что вся она стала мягче, женственнее, даже броские черты ее лица, очертания точеной фигуры теперь округлились, стали более плавными. Когда, не стесняясь прохожих, они обнялись и поцеловались, по щекам Полины покатились слезы. Андрей заботливо смахнул их платком, крепко прижал Полину к себе и, наклонившись к ее уху, нетерпеливо спросил:
— Ну, как ты?
Она виновато-робко улыбнулась в ответ:
— Как видишь.
— Он как?
— Ходит. Говорит уже. Все донимает меня, когда «плиедет» папа? Не выговаривает «р». Твои игрушки, как большой, бережет. И только всем рассказывает: это мне папа «плислал». На тебя похож. Есть и мое, конечно. Сам увидишь.
Полина помогла Андрею разложить вещи в номере, а к концу дня, когда солнце стало прятаться за горой, ушла за Алешкой.
Андрей, ожидая их, волновался: не знал, как вести себя с сыном, терзало и другое — как быть дальше? Что он может дать ему, чтобы поставить на ноги? И возраст, конечно, уже не тот. Но тем не менее до старости еще далеко и что-то придумать можно. Это сейчас. В ближайшие годы. А что скажешь Алешке потом, когда он вырастет? Чем объяснишь ему, папа, свои кратковременные появления? Может, скажешь, что у тебя особая работа? Какая? Это только сотрудники госбезопасности могут не встречаться со своими семьями годами, даже десятилетиями. Тоже мне, кэгэбэшник нашелся. А может, ничего объяснять и не потребуется. Сам поймет. Главное — дольше оставаться не столько отцом, сколько человеком, похожим на отца, пытающимся изо всех сил стать им. А не махнуть ли на все рукой? Зачем мне лишние заботы? Кто меня просил об этом? А разве надо, чтобы просили? Что, у самого уже ни капельки совести не осталось? Раньше, выходит, лишь рисовался. Старался преподнести себя этаким необыкновенным, значительным, личностью, хотя и не лишенной слабостей. А как прижало — сразу в кусты? Нет, не пойдет. Видимо, все потечет теперь по иному руслу. А с кем жить? Это очень и очень нелегкий вопрос: с кем?
Лопатьев взволнованно прошелся по комнате. Включил коротковолновый приемник, укрепленный на стене, и сразу в номере стало веселее, но мелодии вокально-инструментального ансамбля не принесли облегчения, не смогли и они заглушить радостно-возбужденного ожидания сына. Сын! Мечта его жизни. Сейчас он будет топотать в этой маленькой комнате, есть сладости и глядеть изумленно на незнакомого дядю, фото которого мама ему, наверное, не однажды показывала со словами, что это его папа. Папа и сын. «Может, сладостей и фруктов маловато? — окидывая взглядом стол, затревожился Андрей. — Сразу и не угадаешь, что ему понравится. Пожалуй, надо еще кое-чего подкупить, благо магазины и рынок от гостиницы неподалеку».