Он торопливо отправился в город, оставив ключи, по договоренности с Полиной, у дежурной по этажу. Он спешил как мог, даже взмок слегка, зато чувствовал, что успевает. Ему хотелось, чтобы все, что он накупит, было помыто и выставлено до прихода Алешки. Разгоряченный и довольный тем, что все успел сделать вовремя, Андрей успокоился и даже улыбнулся своему, как ему показалось, необычному наблюдению — стол напоминал ему уголок восточного базара: искрился разрезанный на части темно-красный арбуз с черными зернышками; матово отливал виноград, улыбались румяным боком яблоки, привлекали взгляд кротко-смуглая хурма и немного поблекший от спелости гранат. «Как я сам, — подумал Андрей, — тоже поблек, и немало». Казалось, сама просилась в рот груша. На имеющемся в номере подносе и тарелках, взятых напрокат, на листах белой вощеной бумаги Андрей разложил закуски, что привез из дома и купил здесь.
«Распыляюсь тут по кулинарной части, — вдруг подумал с сомнением Андрей, — а Алешке, может быть, все это как до фонаря. Ему, наверно, игрушки подавай. Интересно, что ему больше понравится: робот, заводной автомат, самоходный танк или вот этот милый песик, косматый, с еле проглядывающими бусинками глаз?»
За дверью послышались неторопливые шаги, потом детский голос, и Андрей рванулся в дверь — по коридору с мальчиком на руках прошла дежурная. И снова все стихло, томительное ожидание продолжалось.
Наконец у двери номера раздался стук — уж это наверняка Полина, кто же еще. Они, родные!
Андрей распахнул дверь и тотчас почувствовал, как сдавило грудь, как сильно забилось сердце, — перед ним в сдвинутой набок бескозырке, в матросском костюмчике, в красненьких ботиночках, насупясь и явно робея, стоял белоголовый, голубоглазый малыш и внимательно и удивленно глядел на высокого, в красивой белой рубашке незнакомого дядю.
— Здравствуй, сынок, здравствуй! — Андрей приподнял Алешу над головой, потом поцеловал в щечку, в голову, прижал левой рукой к груди, а правой обнял Полину и стал целовать обоих.
Несколько мгновений Алеша на это никак не реагировал, покорно воспринимая все происходящее, толком не понимая, что к чему, но стоило ему завидеть на подоконнике военно-транспортный отряд, охраняемый востроглазым песиком и дедом-морозом, на плече которого висел автомат, как он энергично завозился и, не скрывая повышенного интереса, приступил с вопросами:
— А чьи иглушки? Иглушки кому? — допытывался он.
— Тебе они нравятся? — спрашивал его, светясь от счастья, Андрей.
— Да.
— Тогда бери, играй.
— Надо, Алешенька, сначала поесть, а потом будешь играть, — вмешалась было в их разговор Полина.