Я усмехнулась и ответила. — Не ври. Спортсмены привычны к боли.
— К телесной боли? Да, привычны… А вот к душевной?
— Я думал, что записка была от тебя. — Произнесла я, вставая с кровати и приводя свою одежду в порядок. — И почему рана, после обработки болит сильнее, чем…
— Какая записка? — Оборвал меня вопросом Матвей. Он сделал ко мне шаг и взял меня за плечи. — О чём ты говоришь?
— О записке, в которой написано, что меня кто-то ждёт в беседке. Я думала, что… это ты. Записка была без подписи, а почерк твой мне… не известен.
— А ты не могла понять, что записка на английском языке это… не от меня?
Я хотела вырваться из его рук, но Матвей не позволил. Вздохнув, я произнесла. — Всё дело в том, что она была написана на русском языке, да и сам господин Файс очень хорошо им владеет. Удивлён?
Матвей невольно кивнул.
— Что хотел Эдуард, кроме того, что бы поносить тебя на руках?
Я нахмурилась. Голос Матвея мне не понравился, мне даже показалось, что он был готов в это же мгновение пойти к Файсу и, взяв его за грудки, вытрясти правду.
— Он признался мне в… любви. — Прошептала я, стараясь скрыть свою ложь правдивой извинительной улыбкой. — Но я ответила, что… это смешно и глупо, затем оступилась, упала… Затем мы вернулись в дом. А зачем он взял меня на руки, я и понятия не имею!
— Зато я имею. — Строго сказал Матвеи и прищурился. Его взгляд «дошёл до моей печёнки». — А что он тебе говорил на счёт Мэри?
Я искренне была удивлена. — Как ты догадался об этом?
— Я только что выпроводил её из этой комнаты. — Матвей продолжал «буравить» меня взглядом. — И знаешь, что она мне сказала?
— Могу представить. — Фыркнула я и стряхнула его руки со своих плеч. И ту в меня «будто чёрт вселился» и я «включила актрису», так говорила о моём поведении Ева, когда я её передразнивала.
— О милый мой Матеус, — заговорила я, играя глазками, лицом и сложив ладошки «бантиком», — лишь я тебя увидела, как ума лишилась. И моя безумная голова решила, что ты — моя судьба. И вот я пришла к тебе, обыкновенная русская… — я чертыхнулась и тут же исправила свою оплошность, — … голландская баба, что бы отдаться тебе за всё наследство нашей семьи. — Я раскинула руки в стороны, закинула голову вверх и почти прокричала. — Бери меня такую красивую, и пользуйся мною и своим большущим наследством. А потом мы вместе… будем…
Договорить свою пламенную и злую речь я не сумела. Руки Матвея обхватили мою талию и резко прижали к телу хозяина, а когда его губы завладели моими губами, то я… лишилась рассудка, потому что мои руки сами собой обхватили в кольцо шею Матвея.