. В результате японское сельское хозяйство не только обеспечивало экспорт (как и российское сельское хозяйство, под постоянным давлением государства), но также давало ресурсы для инвестиций (направляемых государством), продовольствие и человеческие ресурсы, поддержку для кустарных мануфактур на первых стадиях японской индустриализации. По большей части в силу того, что он мог полагаться на такой вклад сельского хозяйства (как, на самом деле, и на вклад всего традиционного экономического сектора), режим Мэйдзи смог избежать, в отличие от царского режима, огромной зависимости от иностранных инвестиций и займов в своих намерениях способствовать развитию инфраструктуры и тяжелой промышленности путем государственных инвестиций
>[317].
Более того, у Японии было еще одно преимущество. После успешной консолидации автономного национального государства в ходе Реставрации Мэйдзи, Япония во время ранней индустриализации даже отдаленно не сталкивалась со столь неприятной и угрожающей международной военной средой, как царская Россия. На пороге XX в. Япония приняла участие в двух ограниченных по масштабу войнах, против Китая и против России. Как победитель в обоих конфликтах, она избежала связанных с поражением беспорядков, с какими столкнулся царизм в 1905–1906 гг. Но ключевое различие, разумеется, заключалось в том, что Япония в эпоху своей ранней индустриализации не была полностью вовлечена в европейскую систему государств и, следовательно, никогда не подвергалась ужасным ударам столь продолжительной и тотальной современной войны, как Первая мировая. Таким образом, оба набора различий между Японией в эпоху Мэйдзи и царской Россией после освобождения крепостных указывают на меньшую вовлеченность Японии во время ее ранней индустриализации в международные отношения, которые могли бы подорвать ее автономию и стабильность. Напротив, ранняя индустриализация царской России только еще глубже втянула ее в такие отношения, что привело к распаду имперского государства в ходе Первой мировой войны.
Прусское движение за реформы
По сравнению с политическими трансформациями, осуществленными в эпоху Реставрации Мэйдзи, те, что были предприняты в ходе прусского движения за реформы в 1807–1814 гг., были достаточно незначительными. Общая структура абсолютной монархии Гогенцоллернов осталась, в сущности, неизменной; единственной значительной модификацией «была замена самодержавного королевского правления на более безличную систему бюрократического абсолютизма»>[318]. То есть прямая, персональная и диктаторская монополия короля на все инициативы в области государственной политики и руководство административными и военными делами была заменена более гибкой и профессиональной системой фактического правления «регулируемого законом коллективного самодержавия бюрократической аристократии, возглавляемой небольшой элитой министров и министерских советников, ответственных перед своей совестью и… сильными „премьер-министрами“»