Если рассматривать классовые отношения в сельской местности, никогда не бывает достаточно просто выявить различные слои собственников, абстрагируясь от институциональных контекстов. Этот широко применяемый подход>[346] может вводить в заблуждение относительно властной базы землевладельческого высшего класса, недооценивая ее в тех случаях, когда такой класс (например, китайские джентри) дополняет доходы от землевладения другими комплементарными формами присвоения прибавочного продукта. Сходным образом многие исследователи заблуждаются относительно возможных степеней солидарности среди крестьян, когда отмечают только факты, касающиеся личного владения собственностью и экономической дифференциации между более богатыми и более бедными крестьянами. Они пренебрегают изучением родовых и общинных институтов с их коллективными экономическими функциями, которые могут связывать богатых и бедных сильнее, чем можно предположить, исходя из их личных собственнических интересов>[347].
Скорее, исследовать классовую структуру означает искать исторически конкретные институциональные механизмы, с помощью которых одновременно устанавливаются два типа аналитически базовых социальных отношений: с одной стороны, отношения непосредственных производителей «друг к другу, к их орудиям и земле в непосредственном процессе производства», с другой – отношения, «с помощью которых неоплаченная часть продукта извлекается у непосредственных производителей непроизводящим классом»>[348]. Крестьянская солидарность и автономия могут оказаться (или не оказаться) встроены в аграрные классовые структуры в зависимости от конкретных институциональных форм, которые принимают эти отношения.
Определенные предварительные выводы, как представляется, содержатся в предыдущих исследованиях, учитывавших воздействие институционализированных классовых отношений на повстанческий потенциал крестьянства>[349]. Системы сельского хозяйства, для которых характерны большие поместья, обрабатываемые крепостными или безземельными работниками, обычно не способствуют спонтанным, самостоятельно организованным крестьянским восстаниям. Это верно не просто потому, что эти крепостные и работники бедны, а потому, что они отделены друг от друга, находятся под пристальным постоянным надзором и подвержены дисциплинированию со стороны землевладельцев и их управляющих.
Аграрные системы, основанные на рентных платежах, где малоземельные крестьянские семьи владеют землей и самостоятельно ее обрабатывают, широко известны своей большей подверженностью крестьянским восстаниям