Андрэ Лекер, приученный к дисциплине, попытался хоть немножко отдохнуть. Рядом с большим залом имелась комнатенка с умывальником, двумя раскладушками и вешалкой; здесь в часы затишья иногда дремали ночные дежурные.
Лекер закрыл глаза. Потом рука его нащупала в кармане записную книжку, которая всегда была при нем; он извлек ее и, вытянувшись на спине, стал листать.
Ничего, кроме крестиков, в ней не было, - сплошные колонки крестиков, которые он годами заносил в книжку, хотя не обязан был это делать и даже не знал, зачем и когда ему они понадобятся.
Некоторые люди ведут дневники, некоторые записывают свои расходы или проигрыши в бридж. Эти же крестики, стоявшие в узких разграфленных колонках, отражали ночную жизнь Парижа.
- Хочешь кофе, Лекер?
- Спасибо.
Но так как в этой комнатенке он чувствовал себя оторванным от жизни большой комнаты и ему не было видно карты с лампочками, он перетащил туда свою раскладушку, выпил кофе и до тех пор занимался изучением крестиков в своей записной книжке, пока не закрыл глаза. Иногда из-под полуприкрытых век он поглядывал на своего брата, сидевшего на стуле с опущенными плечами и поникшей головой. Лишь судорожное похрустывание его длинных бледных пальцев напоминало о мучительной драме, разыгравшейся в его душе.
Теперь уже сотни полицейских не только в Париже, но и в пригородах получили приметы ребенка. Время от времени появлялась надежда, звонили из какого-нибудь комиссариата, но оказывалось, что речь идет либо о девочке, либо о мальчике, то слишком маленьком, то, наоборот, слишком большом.
Лекер опять закрыл глаза, потом вдруг открыл их, словно со сна, взглянул на часы и поискал взглядом комиссара.
- Сайяр еще не возвращался?
- Он, вероятно, пошел на Набережную Орфевр. Оливье с удивлением посмотрел на брата, осматривавшего комнату, а тот ничего не замечал, даже не видел, что солнце вдруг пробило бледную завесу облаков, и Париж в этот рождественский послеобеденный час казался светлым, почти весенним.
Он прислушивался только к шагам на лестнице.
- Ты бы пошел и купил бутерброды, - сказал он брату.
- С чем?
- С колбасой. Что найдешь. Все равно. Хотя его грызла тревога, Оливье, бросив напоследок взгляд на карту с лампочками, вышел из комнаты с чувством облегчения - хоть немного побудет на свежем воздухе.
Те, что сменили утреннюю бригаду, ничего почти не знали, кроме того, что речь идет об убийце и что где-то в Париже какому-то мальчишке грозит опасность. Для них, проведших ночь дома, это событие носило совсем иной характер и сводилось лишь к нескольким конкретным данным и сухим сведениям. Старина Бедо, сменивший Лекера, сдвинув наушники на лоб, решал кроссворд, отрываясь лишь для того, чтобы ответить привычное: