Смотрик призывно махнул нам рукой с развесистого дерева, которое занял единолично.
— Что-нибудь понимаешь? — прошептала Тома.
— Разберемся, — пообещал я, подхватывая ее за бедра и поднимая к ветвям.
Самая простая ассоциация к увиденному — птичьи гнезда. У нас на глазах Смотрик делал аналог такого гнезда, масштабированный под наши размеры. Толстые ветви сгибались, надламывались и в нужном направлении переплетались с мелкими. Постепенно вырисовывался жесткий каркас. Уловив систему, Тома стала помогать, тоже вставляя и вплетая что-то. Я просто сидел, болтая ногами на высоте четырех метров. Посмотрю, что получится, в следующий раз попробую повторить.
Готовый каркас оказался похожим на гигантский гамак в ветвях. Смотрик с Томой принялись заваливать его пышными ветками и просто листьями. Здесь я подключился. С неописуемым удовольствием мы упали в получившуюся перину. Божественно! И непонятно: почему в остальное время нужно спать в какой-то студеной пещере, если придуман такой замечательный способ?
Не мне указывать вожаку. Возможно, чего-то не знаю. Человек всегда видит только плюсы в том, что нравится, и исключительно минусы в обратном.
Удалось даже укрыться. Мы завалились ветками, зарылись в листья. Блаженство.
— Спим, — строго сказал я. — Именно спим.
Тома обиженно надула губки:
— Неужели думаешь, что после всего…
— Мое дело не думать, а ликвидировать возможные угрозы. Если что — ликвидирую. Красивых снов.
— Красивых.
Мозги почему-то спать не собирались. Они поскрипывали, обрабатывая информацию, делая выводы, выталкивая наверх незавершенные дела и мысли.
— Хотя, думать тоже, — на всякий случай добавил я в давно установившуюся тишину. — Думать — в первую очередь.
Тело с удовольствием вытянулось на закачавшейся конструкции. Какое замечательное качество для нашей ситуации. Незаметно не побалуешь.
Тома закрыла глаза. Ей было тепло. И мне тепло. И Смотрику, который одновременно жался к девушке и сторонился ее, стараясь не провоцировать меня. Казалось, его напугало страшное слово «ликвидировать».
Тепло устроенного в ветвях гнезда сохранилось до утра. Даже усилилось. Я знал, почему. Нет, не от дурных мыслей. Это так называемый эффект парника, брожения зеленой массы. По телеку рассказывали, что обезьяны, накидавшие подобный парник, никогда не спят два раза на одной подстилке. Негигиенично. Но один раз — шикарно. После месяцев-то на каменном полу, пусть и слегка прогретом теплым климатом.
Утро выдалось предельно счастливым. Стая нехотя просыпалась. Затем раздался командный рев вожака, и все завертелись, как ужаленные, в пару минут выйдя на очередную дистанцию. Остановки совершались лишь для пощипать травки и наковырять калорийных червей. От голода такой перекус не спасал. Длинная вереница человолков двигалась сквозь лес в какую-то определенную точку. Вожак знал эти места. Знал и опасности, отчего соблюдались невиданные меры предосторожности: передвигались исключительно след в след; передние, не сломав, а раздвинув деревца или ветви, передавали следующим. Последние возвращали их на место, словно так и было.