Вернувшись на воздух, я едва отдышался. Легкие горели. Кожа чесалась, хотелось срочно отмыться. Но.
Сквозняк. Изнутри. Я потянул мысль дальше.
Додумать не дали.
— Ррр! — донеслось издалека сзади.
Кто-то отбившийся от стаи искал соплеменников.
— Ррр! — громко откликнулся Невезун.
— Гр! — тихо и очень недовольно рыкнул Вдовец.
Невезун непонимающе поглядел на него и снова завопил, отвечая на зов:
— Рррр!!
— Эгегей! — Сверху на голос помчались сквозь мелкий лес узнавшие о нас загонщики.
Мы бросились обратно. По пути с нами пересекся еще один ошметок стаи, метавшийся без вожака, не понимая, куда бежать. Вместе рванули под гору, подальше от голосов. Нас стало полтора десятка.
— Давай спрячемся! — крикнула Тома на бегу. — Дождемся людей.
Вжжх. Вшшх-вшшх. Люди вновь приняли решение за нас, ответив множеством стрел. Будто прислушивались и специально делали вопреки.
— А-а! — Невезун споткнулся, взвыл. Из спины торчала стрела.
— Дай вытащу. — Я остановился помочь, но тот катался по земле и вопил.
Погоня приближалась. Вдовец подхватил Невезуна, который оправдал имя, и потащил на себе. Прыгнувшая вперед Пиявка запуталась в чем-то. Вслед за ней остановился, словно мошка, попавшая в паутину, маленький Второклашка. Оба дергались, орали, рычали, но сделать ничего не могли. Мы с Томой успели свернуть…
С земли взвилась и натянулась веревка, срывая что-то с деревьев. Сверху упала, обездвиживая, крупноячеистая паутина из тросов.
— Веревки! — Налитые радостью глаза Томы сияли новыми солнцами. — Наконец-то мы у людей! Освобождение!
Когда при мне так сильно оптимистят, занимаю противоположную позицию — чтоб сохранить трезвость ума и решений.
— Собираешься звать на помощь? — спросил я.
— Конечно! — взорвалась Тома. Солнца погасли, сверкнули молнии. — А ты нет? Будешь ждать стрелы или хочешь остаток жизни провести на карачках?
— Хочу посмотреть, кто наш будущий спаситель. Просто посмотреть.
— В любом случае — человек!
— Не спорю. Но какой.
— Цивилизованный! Вспомни рыбосушильни. Их построили. А рыбу — выловили! Чем-то, что сделали сами.
— Это обнадеживает, — согласился я.
Мне самому не терпелось. После стольких месяцев — к людям!
— Какой улов! — донесся ликующий человеческий голос.
Как же давно я не слышал чужих голосов — громких, спокойных, не боящихся своей человечности.
— Никогда не видел столько ровзов, — ответил изумленный второй.
— Люди! — прошептал я. — И говорят по-нашему!
Душа воспарила надеждой. Я вывернулся и посмотрел.
Таких людей видел только по телевизору. Налобники с вплетенными костями, ожерелья из чьих-то зубов. Каменные топоры, каменные наконечники стрел, простенькие луки. Одежда, если это можно назвать одеждой — два грубых куска ткани, спереди и сзади свисавших до середины бедер с веревочного пояса. И лица: полностью вымазанные белым и размалеванные поверху черным, похожие на мертвецов из кино. Из бронзового века мы попали в век каменный. Босые ступни дикарей переступали по острым камням и колючкам так же легко, как лапы человолков.