Взгляд Фриста метнулся куда-то ввысь. Проследив, я обнаружил там подвешенное блюдо или что-то похожее. Взгляд оказался сигналом. В затертый металлический щит ударила стрела одного из охранителей, как их назвали. Не пробила, лишь ударила и отлетела. Звук гонга вызвал из небытия Дрыкана, примчавшегося и вновь упавшего перед обожествленным вождем.
— Великий Фрист…
— Ты дежурный хранитель, должен знать: куда повели самок ровзов?
— После случая с Шантеем все только на яблоках.
— Веди.
Фрист прошествовал мимо. Дрыкан подскочил, обогнал двинувшуюся по каменной галерее процессию, начинавшуюся и замыкавшуюся охранителями, и принялся показывать дорогу. Вряд ли это было необходимо, Фрист прекрасно ориентировался в собственном дворце. Снова понты. Даже здесь. Собственно, везде, где власть, там и понты.
— Что произошло с Шантеем? — Теперь мне можно говорить в присутствии Дрыкана, никто не перебьет и не убьет. У меня договор с Вечным Фристом.
— Зверолюб. Ты его видел, когда проходил вчерашнее кострище.
— Зуй сказал, будет суд…
— Был. Вчера. Зверолюбам нет оправдания. Все произошло по закону.
Вот оно как. Я все же продолжил, поскольку вопросы оставались, и много:
— Говорили, его не допускают к женщинам.
— А как именно говорили?
— Спросили: кто же тебя к женскому полу допустил?
Фрист приостановился.
— Кстати, правильный вопрос. Почему допустили к самкам?
Дрыкан бухнулся в ноги:
— Он сам вызвался! Горел желанием. Вы всегда поощряли трудолюбивых.
— Головой надо думать, а то лишу, как ненужной части. Шантей отстранен на три женитьбы. Кровь бурлит. Явно все к этому шло.
— Объясните, если не сложно, от чего отстранен и почему, — вклинился я.
— От трех женитьб, — повторил Фрист, словно повторение могло что-то добавить. — За насилие. С женщинами нужно обращаться бережно. В них будущее племени.
Ага. Справедливость восторжествовала. Вот бы в случае со мной так же.
Я думал, мы пойдем к садам, но всего лишь вышли к другому окну, открывающему вид на сады. Это какое же зрение нужно иметь, чтоб разглядеть отсюда?
Фрист протянул назад руку. Кто-то из охранителей положил в нее что-то. Рука поднялась к глазам.
Я оторопел. Это была корявая, побитая, дряхлая, но — подзорная труба. Раритет, подобный трону и монетам.
— Которая? — спросил Фрист, наводя окуляр на сады и регулируя фокус.
— Не вижу. — Я развел руками. — У меня нет подзорной трубы.
— Ты знаешь, для чего это? — удивился он. — Держи. Труба, придумают же.
Подзорная труба имела при вытяжении какую-то полуспрятанную накарябанную надпись, но меня ждали. Я направил инструмент на деревья и долго искал.