— Третье дерево слева. Выше всех.
Трубу просто вырвали из моих рук. Теперь Фрист всматривался, как взгромоздившаяся на ветви Тома рвет яблоки, кидает их в корзины, перебирается с ветки на ветку ловчее многих других ровзих.
— Темненькая, худенькая, без больших шрамов?
— Да.
— Привести, — кратко бросил он.
Вернулись в главный зал. Труба незаметно канула в неизвестность. Через основное окно было видно, как двое конвойных ведут Тому. Она тоже не сразу освоилась с прямохождением. Оглянувшись, я увидел презрительную усмешку на губах Дрыкана, оставшегося с нами. Но это теперь не важно, главное, Фрист смотрел с любопытством. С простым человеческим любопытством. Если однажды оно проклюнется в сочувствие или хотя бы в милосердие…
— Чапа! — через пару минут бросилась ко мне Тома, распахнув руки. — Мы спасены?!
— Пока не знаю.
Как в зоопарке. К одной обезьянке привели другую, и возбужденные юные натуралисты заняли места в партере. Ну, не юные, но столь же любознательные.
— Можно нам одеться? — вновь попросил я, обнимая прикрывшуюся Тому за плечи.
Будучи один, я мог потерпеть, но в присутствии одетых людей наличие одежды на нас, двуполых, стало совершенно необходимым.
Фрист промолчал.
— Это невозможно, — покачал головой Дрыкан. — Ровз должен оставаться ровзом. Если ему дать одежду, он может спрятаться среди людей. Мы уже сделали большое одолжение, разрешив им говорить и ходить на задних ногах. Нечто большее будет похоже на зверолюбие.
Фрист кивнул:
— Все правильно.
— Они не верят, что мы люди? — дошло до Томы, прячущей лицо у меня на груди.
— Мы принимаем вас за тех, кто вы есть, — ответил Фрист. — Дрыкан, свободен.
Хранитель исчез мгновенно, как конфета в доме с ребенком. Остальные тоже удалились подальше, как бы оставив нас втроем.
Чтоб хоть как-то перестать напоминать ровза, я перекинул хвост ошейника за спину. Тома сделала так же.
— Покрутись, — приказал Фрист девушке.
— Как?
— На месте.
Тома настороженно зажалась, умоляющий взор вскинулся на меня. Я ничего не понимал. Но мы во власти этого человека. Решается наша судьба. Столько времени никого не стыдились, потерпим еще чуть-чуть.
Разум заставил голову кивнуть, хотя сердце возражало.
С укором отвернувшись, Тома сделала опасливый оборот вокруг оси. Острые лопатки сменились не менее острыми ребрышками, показав как всю осунувшуюся худобу, вызванную недостаточностью питания, так и налившуюся соком женственность. И приобретенную в постоянном движении грацию лани, через которую иногда пробивалась гибкость охотящейся пантеры. Девушка резко остановилась, а темная свалявшаяся грива продолжила движение, уйдя на новый круг. Затем волосы вернулись на место и успокоились, а лицо вновь глянуло на обожествленного вождя племени.