— Никаких провалов в памяти, необъяснимого гнева или каких-нибудь других вспышек?
— Нет, — хотя Фейт уловила что-то негативное в тоне её голоса. Она повернулась и наградила Биби взглядом, но в свою очередь в ответ получила заверяющую улыбку. — Ничего необъяснимого. Она была немного расстроена. Мы поговорим об этом позже, милая. Тут нечего обсуждать.
Доктор Рейдл перевел взгляд от Биби к Фейт, а затем кивнул.
— Окей. Хорошо, я назначил консультацию невропатолога — доктора Томико. Она хотела бы провести полный осмотр, так что, возможно, мы сможем найти причину того, что могло вызвать всё это. Без признаков злоупотребления наркотиков или алкоголя — это или что-то физиологическое, или психологическое. Мы бы хотели исключить любые физиологические причины, прежде чем приступим к исследованию психологических.
Её мать всегда была высокочувствительной и склонной к драматизму, но она не была безумной.
— Если она не сумасшедшая, то тогда что это могло быть?
Он покачал головой.
— Предположения на данном этапе преждевременны. Давайте дождемся результатов анализов. Доктор Томико переговорит с вами утром и введёт в курс дела. Пока мы собираемся перевести её в отделение неврологии и обеспечить ей комфорт и спокойствие. Часы посещения, безусловно, давно закончились, но если вы хотите остаться с ней здесь, пока её не переведут, то можете это сделать.
Фейт начала качать своей головой, но сидящая сбоку от неё Биби произнесла:
— Да конечно, благодарим вас, доктор.
Решительная настойчивость в её голосе остановила возражения Фейт и склонила к согласию. Фейт кивнула.
Доктор Рейдл улыбнулся и встал.
— Отлично. Она по-прежнему находится в палате №3. Вы можете оставаться, пока она там. Она не проснётся, но вы сможете побыть с ней.
~oOo~
Марго Фордхэм по-прежнему была красива, даже с синяками и царапинами, со спутанными светлыми волосами. Ей было пятьдесят шесть, и она была на несколько лет моложе Биби, но никто из них так и не стал седой или слишком морщинистой. Или жирной. Они относились к женщинам такого типа, которые намеревались держать себя в руках всегда, вероятно, до самой могилы.
Так что было тяжело видеть её бледной, немощной и зафиксированной ремнями на белых больничных простынях.
Её нога была загипсована выше колена и подвешена на удерживающим устройстве, немного приподнимающем её над узкой кроватью или каталкой, или чем там ещё. Фейт и Биби встали рядом, держась за руки и смотря вниз на мирно спящую мать Фейт.
Она кричала, проклинала и умоляла, когда Фейт вернулась чуть ранее этой ночью. Они пытались спокойно сообщить ей, что здесь находиться её дочь. Она успокаивалась на мгновение, спрашивая: