В пустом здании музыкальной школы слышен звук пианино. Ученик занимается. Упорно проигрывает одну и ту же незнакомую композицию. Срываясь и начиная по новой.
Кто же у нас тут такой упорный? Мария Яковлевна подходит и заглядывает в класс.
— Александра? А ты что здесь так поздно?
— Да так.
— Пойдем домой, провожу. Темно уже, и маленьким девочкам нужно быть дома.
— Хорошо.
Достаю из скрипичного футляра будильник. Смотрю — восемь. И правда пора.
Наручные часы сейчас дороги, порядка 30 рублев. Да и снимут их, с малолетки-то. А будильник маленький за 70 копеек, если маленько подшаманить, да натянуть кусок велосипедной камеры как противоударное, работает так же. Да и отвык я от часов, как мобильники пошли, ни разу не одевал.
Хорошо-то хорошо, но дома мне тоже делать нечего. У родителей аванс, а значит очередной потлач. Соседи по коммуналке живут дружно, в основном за счет алкоголя. Нет ничего хуже, чем поссориться с соседом, поэтому вот так. Они и сами этого не осознают, они просто как все. Нельзя жить в обществе и быть от него свободным. Регулярные пьянки как жизненная необходимость. Батя пить бросит, только когда в свое жилье переедем. Даже не бросит, а просто перестанет и сам удивится. Он не алкаш, это жизнь такая.
Подвыпимши народ начинает хвастаться, а хвастаться нечем, только по работе, и еще детьми. Меня вытащат на кухню, заставят пилить скрипку… Нечего мне там делать. У меня музыкалка теперь есть. Здесь всегда можно найти пустой класс для занятий. После шести — наверняка. В шесть библиотека закрывается, а здесь можно до девяти, пока техничка не выгонит.
Идем с Марией до дому. Тьма у нас на северах, расплата за белые ночи. И морозец пробирает.
Бля!
Ну что за день-то такой сегодня! И чего не задержался! Или раньше не пришел! Стоило зайти с Марией домой, как вечер перестал быть томным.
Папа вдумчиво бьет фейс дяде Юре. Тот его по пьяни фашистской мордой обозвал. Дело хорошее, и я это мероприятие всецело одобряю. Но тайминг! Не при Марии же! Вы же мне всю карьеру губите, козлы!
Ночую у учительницы. Зря. При мне этот бедлам живо бы угомонился, я знаю.
Да кто меня спросит.
Н-ск, СССР. 10.1.1972.
Связи у Марии оказались мощные. Потлачи в квартире прекратились как по мановению волшебной палочки. Угу. Нашу коммуналку трясли местком, профком, участковый и женсовет, а дядя Юра партийный, ему больше всех прилетело. Соседи на меня стали поглядывать с опаской. Родители тоже.
Еще бы. А потом вышла песня о городе на радио и стала хитом года. Тут же Мария Яковлевна еще подсуетилась и нам дали отдельную квартиру. Как молодой семье, с молодым же дарованием. Трешку в сталинском доме.