– А приглашение?
– А приглашение по-прежнему – нет! – категорично заявила Вероника, лишив меня малейшего шанса. – И давай закроем тему. Я устала, ехать еще долго. Наговорилась за день до тошноты.
– Понял. Молчу, – вздохнул я, чувствуя, как градус и без того нерадостного настроения упал до минусовой отметки. Вероника снова отвернулась и откинулась на сиденье. Через пару минут она задремала, а я ей по белому завидовал. Не знаю, как долго мне удастся поспать этой ночью.
Я почти подъехал, когда тишину в салоне нарушила резкая трель моего мобильника. Я узнал мелодию, взглянул на не шелохнувшуюся Веронику и, сунув в ухо наушник, принял вызов.
– Слушаю, Элл, – вполголоса ответил я.
– Ты дома? – без всяких предисловий спросила Белевская.
– Нет, в дороге. Что ты хотела?
– Можно я приеду?
– Я не знаю, когда буду. Я к Теме собираюсь ехать. Сама знаешь, сколько от Арбата до Чертаново.
– Мне не по себе, Кир. Жутко как-то. Давай ты ко мне приедешь, как освободишься?
– Ну что ты как маленькая? У тебя подруг нет, что ли? Позови кого-нибудь?
– Я тебя хочу, а не подруг.
– Элла…
– Пожалуйста, Кир. Я тебя никогда ни о чем не просила.
– Это неправда.
– Хорошо просила, но сегодня очень нужно. На душе погано, не представляешь, как сильно.
– Я подумаю, – ответил я неуверенным тоном. Почему же не представляю. Очень даже представляю. Погано ей, потому что один из любовников с крючка сорвался, а я так и не узнал, кто из нас был вторым вариантом.
– Но ничего не обещаю. Пока, Элл! – закончил разговор, бросил быстрый взгляд на Веронику. Она уже не спала и тоже на меня смотрела. Задумчиво, сосредоточенно, изучающе. У меня мурашки по телу побежали. Она ничего не сказала и отвернулась. Мы как раз въезжали в ее двор. Время пролетело быстро – я даже не заметил. Как теперь новый повод придумать, чтобы встретиться еще раз?
– Какой подъезд? – хрипло спросил я.
– Третий, – она показала пальчиком. – Вон там останови. До дома было не обязательно везти. Я бы добежала.
– Мне несложно.
Я притормозил у подъезда и решительно повернулся к девушке всем корпусом.
– Вероник. Может…
– Нет, – быстро ответила она и, отстегнув ремень безопасности, взглянула мне в глаза. Я дышать перестал, сердце в груди остановилось, потерялся в её зрачках, как в омут упал. Мышцы одеревенели, горло задрало, в голове туман, черный, едкий, как дым от костра. Я только сейчас заметил, что радужки у нее разного оттенка. Безумие какое-то, еще утром темно-зелеными казались. Может, это уличное освещение восприятие искажает?
– У тебя глаза разные, – пробормотал я, сделав наконец глубокий вдох.