Сняв пиджак, я повесил его на один из крючков на стене. Расстегнул пуговицы на манжетах и закатал рукава. Я не думал, зачем и почему это делаю, когда запустил правую руку в кровавую остывшую воду и попытался разжать кулак девушки. Один за другим расцепил все еще гибкие пальцы и подхватил то, что выпало из ее ладони, а затем вытащил из ванны. Красная вода стекала по локтям, намочив рубашку, капала на ботинки, а я потрясено смотрел на зловеще поблескивающую в моих пальцах золотую монету.
Абсолютная, кромешная тьма. Холодная, уродливая и бездушная, наполненная скрежетом, свистом ветра, зловещим криком птиц и нарастающим гвалтом ожесточенных безликих голосов. Все ближе и громче, они обступают, требуют, кричат на незнакомом языке. Я ощущаю первобытную ярость и кровожадную агрессию, направленную на меня. Тьма все гуще, она давит на глазные яблоки, словно плотная тугая повязка. Все мои рецепторы взрываются, предчувствуя надвигающую смертельную опасность. Паника достигает критической отметки, но я не могу кричать. Мое тело скованно, неподвижно, кровь заледенела в венах, мышцы парализованы. Я вдыхаю смрадный воздух. Затхлые, тошнотворные запахи мокрой земли и разлагающихся тел. Грязь. Вонь, холод, вопли людей, которых не вижу. Ближе, настойчивее, злее. Холодный ветер пронизывает насквозь, я ничего не вижу и почти не чувствую оцепеневшего тела, но ощущения физических страданий, на удивление реальные, яркие, острые.
Я смотрю в глаза тьме, и она встречает меня. Неожиданно все затихает, словно растворяясь в тумане, уносится прочь, оставляя мрак и оглушающую тишину. Я пытаюсь вдохнуть, и в этот момент резкая, давящая боль сковывает горло, словно кто-то невидимый накидывает на шею петлю и скидывает меня вниз – в ад, в пропасть, в пекло… Боль переливается всеми оттенками мрака, выпивая мое дыхание до дна, сдавливая глотку, ломая позвонки, пока не остается ничего. Ни одного атома кислорода, удавка сжимается сильнее, и я беспомощно корчусь, не чувствуя почву под ногами, проваливаясь все ниже, глубже… пока тьма не принимает меня. Снова.
– Кирилл Сергеевич? Проснитесь, – настойчивое прикосновение к моему плечу резко вырвало меня из обители очередного кошмара. Я открыл глаза, возвращаясь из объятий смерти. Инстинктивно перехватил запястье следователя, пытающегося растолкать меня. Видимо, я заснул, пока он выходил в соседний кабинет, чтобы распечатать протокол допроса.
– Извините, армейская привычка, – проговорил я. Обеспокоенное лицо следователя все еще смазано, словно разъеденная кислотой фотография. В груди клокочет, пока я пытаюсь отдышаться. За окном загорелись первые лучи рассвета. Я уже говорил, не имеет значения, где я… Это всегда происходит.