Все зрители были буквально заворожены змеистыми золотисто-желтыми и оранжево-голубыми огненными лепестками. Перед их глазами разворачивалось воспоминание о лете, о котором суровая хмурая зима почти уже заставила позабыть. Некоторые были настолько зачарованы, настолько готовы к теплу — которое положило бы конец ноющим суставам, ледяным уборным и коже до того сухой, что она трескалась и отслаивалась, точно бумага, — что подходили слишком близко к пылающему дому и черным от копоти пожарным приходилось их оттаскивать.
Сначала эту странность заметил один человек, за ним другой, и вскоре уже взгляды всей толпы были устремлены не на объятый огнем дом, а на тот, что возвышался с ним по соседству — особняк Коффи. Все слуги высовывались из окон, обращенных на пожар, и заливали пламя при помощи всевозможных жидкостей, какие только попадались им под руку, пытаясь не дать огню перекинуться на особняк Коффи. Они лили воду из цветочных ваз, сироп из банок с консервированными персиками, недопитый чай из чашек.
Весь город потрясенно наблюдал за этим действом, и мало-помалу до людей начало доходить: Коффи не намерены покидать дом, а их верная прислуга отважно пытается спасти своих хозяев.
Пожар в конце концов потушили; особняк Коффи не пострадал, сгорело лишь несколько кустов азалии, которые все равно уже успел побить мороз. На следующее утро поползли слухи, что, когда заполыхал соседский дом, Коффи забились в подвал и заявили, что скорее погибнут, чем выйдут на улицу в ночное время.
О нелюбви всех Коффи к темноте было известно всегда, но до сих пор никто и не подозревал, насколько это серьезно. Впервые обитатели Маллаби начали задумываться, что, возможно, Коффи не показываются из дому в ночное время не потому, что не хотят… А потому, что не могут.
В детстве Далси страшно любила эту историю. Иной раз Вэнсу приходилось рассказывать ее дочери по два раза, чтобы она согласилась улечься в постель. Далси всегда была близка с матерью, а с ним общалась не очень охотно. Быть может, он слишком осторожничал с ней в младенчестве. В сравнении с ним она казалась невероятно крохотной. Он все время боялся ненароком наступить на нее, а когда брал на руки, опасался, что она утонет в его огромных лапищах. Поэтому, когда подворачивалось нечто такое, что, подобно историям о Коффи, делало Далси ближе к нему, Вэнс приходил в восторг. Тогда он еще не знал, что собственными руками готовит почву для катастрофы. К подростковому возрасту его дочь прямо-таки помешалась на Коффи.
Он не хотел, чтобы Эмили повторила ее судьбу.