— Вопрос, который я вам задаю, имеет громадное значение. Вы уверены в том, что человек, упавший за борт, был вашим мужем?
— Абсолютно.
— Вы видели его лицо при достаточном освещении? И слышали его голос?
— Я достаточно ясно видела его лицо и слышала его голос, но не в момент падения, а когда он уже был в воде.
— И он действительно производил какие-то движения?
— Да, но довольно странные.
— Он лежал на спине или на животе?
— Он лежал на спине. Я ясно видела его лицо, но не видела затылка. Он двигал руками и ногами, но не как здоровый пловец, а как человек, оглушенный ударом по голове.
— Скажите, не было ли рядом с ним в воде еще кого-нибудь?
— Нет, он был один.
— Но над носом яхты есть навес, и вы никак не могли увидеть то, что было под навесом.
— Но я видела, как течением увлекло тело моего мужа под этот навес. Я подумала, что он вынырнет по другую сторону яхты, и побежала туда, но он, видимо, уже утонул.
— Вы слышали звук выстрела еще до того, как добежали до борта яхты и увидели в воде своего мужа?
— Да, выстрел раздался в ту самую минуту, когда мой муж упал — или был сброшен — за борт.
— Вы полагаете, что кто-то мог его столкнуть?
— Было что-то несуразное в его фигуре, раскачивающейся взад и вперед, словно он упирался, а кто-то тащил его. Он, казалось, боролся с невидимым противником.
— Для вас было бы гораздо лучше, миссис Шелби, если бы ваш муж, упавший в воду, был уже неподвижен или если бы слабые движения его рук и ног можно было объяснить уносящим его течением реки.
— Он делал не слабые движения, а, наоборот, отчаянно сопротивлялся.
— Вы понимаете, насколько ухудшило ваше положение утверждение эксперта, что убившая вашего мужа пуля выстрелена из револьвера, находившегося у вас в руке?
— Конечно, понимаю!
— Ну что ж, подумайте обо всем этом еще раз, пока вас еще не вызвали для допроса.
— Вы хотите, чтобы я изменила показания, мистер Мейсон.
— Нет, — усталым голосом ответил Мейсон, — я хочу, чтобы вы говорили правду и ничего больше. Однако должен вас предостеречь, что, если вы лжете, то вас легко могут осудить на казнь.
— Но я ничего не могу поделать. Не могу изменить своих показаний. Я рассказала всю правду, истинную правду, и мне придется так держаться и дальше.
— Ну, если это правда, то ничего не поделаешь, — вздохнул Мейсон. — Что вы знаете об этом револьвере? Давно ли ваш муж приобрел его? Носил ли его при себе постоянно?
— Когда я познакомилась с ним, у него уже был этот револьвер, но он обычно не носил его. Лишь последние два месяца револьвер все время был у него в кармане.