– С кем? С пулемётчиками? А! Ведомо что – штыками покололи. А вот ещё что, самое главное забыл. Представляете, при нём, ну то есть в кармане его мундира, когда мы его обшмонали, оказалось письмо-треугольник на родину нашего солдата. Так вот, спрашивается, зачем он его с собой таскал? Вот идиот, да? – и солдат снова хохотнул.
– А кому, кому это письмо было? – дрогнувшим голосом проговорил Егор и, забывшись, ухватил правой рукой бойца за воротник.
– Товарищ старший лейтенант, вы что?
– Да нет, ничего. Извини, – и, взяв себя в руки, Егор произнёс: – Распереживался за нашего солдата, ну и не сдержался. Ещё раз извини.
– Да ладно уж, товарищ старший лейтенант, с кем не бывает. Вот и мы тоже предали анафеме этого немца.
– Тебя как зовут?
– Да всё Ванькой как-то.
– А звания какого? Ну, я имею в виду, до штрафухи.
– Сержант.
– За что сослали?
– Да за что, за что? Прихожу я с разведки, а эта крыса майорская…
– Понятно. Дальше можешь не продолжать, – тяжело вздохнув, проговорил Егор и далее вспомнил:
– Иван, и всё-таки – кому это письмо предназначалось? Ну что у немца нашли.
– А бог его знает. Петров забрал это письмо с собой, а на обратном пути попал на противопехотную мину. От него только сапоги остались, какое уж тут письмо, – и боец надолго затих.
Молчал и Егор.
«Неужели это письмо Исмагилова? Значит, этот штрафник-пулемётчик не кто иной, как Фриц Вебер».
– Вот так повороты судьбы, – уже вслух произнёс Егор.
«Значит, всё же вычислили, что он помог мне бежать из плена, и не расстреляли, а разжаловали и определили в штрафники, – продолжал размышлять Егор. – А возможно, и за другие провинности. С тех пор много времени прошло. Тогда зачем же он носил с собой письмо Исмагилова? Ведь это смертельно компрометировало его. Непонятно и глупо. А скорее всего, забыл избавиться от него».
Егор толкнул в бок соседа.
– Слушай, интересно, а где же этот пулемётчик прятал письмо?
Боец непонимающе глянул на Егора и, вспомнив, произнёс:
– Ну так для этого надо было знать нашего урку, ну то бишь Петрова, он шмонал всех убитых. Теперь об этом можно смело говорить, не восстанет из пепла. Да. Так вот, он знал такие потайные места в одежде, мама родная не сыщет…
– Всё, хватит! – грубо перебил бойца Егор. – Об уголовниках противно слушать.
– Ну как хотите, товарищ старший лейтенант, кстати, он был не уголовник, а вор. У нас в роте кого только не перебывало – земля матушка всех простила и уравняла. Э-ге-ге, ладно, не буду болтать и ворошить убиенных, раз вам не нравится, – и разговорчивый боец опять надолго замолк.