Итак, неожиданно для самого себя Егор стал отцом. Он это сделал вовсе не из-за жалости к несчастному чужому ребёнку, хотя и это имело место.
К этому он давно шёл и давно созрел, как всякий мужчина. Но самым главным было то, что эта девочка Полина какими-то непонятными корнями проросла в его душе с первого дня их знакомства. И хотя их встречи были с большими интервалами и быстротечны, тем не менее и Полина также нашла в нём наречённого отца, пусть не по крови, но по духу.
В общем, с этого дня в жизни Егора открылась новая, неведомая страница. Такое быстрое согласие Полины стать ему дочерью одновременно и радовало Егора, и где-то настораживало, поскольку на данный момент он фактически ничего не знал ни о ней, ни о её теперешней жизни.
Были только догадки, основанные на объективном видении облика ребёнка, ведущего такой образ жизни. Тем не менее Егор не отчаивался и был спокоен, так как принял твёрдое мужское решение по удочерению Полины и искренне надеялся на дальнейшее обоюдное доверие и расположение.
Ну а если что-то не получится – он не станет действовать силовыми методами, а всё предоставит свободному волеизъявлению, то есть если Полина не захочет с ними жить, то пусть поступает, как хочет.
Егор прекратил свои размышления и первым делом накормил Полину, поскольку было очевидно, что ребёнок давно был голоден. Насытившись, девочка села поближе к окну и, вжавшись в угол, стала смотреть то на Егора, то на дверь. До сих пор в их купе так никто и не заселился.
– Ну, Полинушка, а теперь расскажи о себе, о маме, о тех плохих дядьках, которые заставляли тебя воровать. Только, пожалуйста, сильно не переживай и не плачь, теперь тебя никто не обидит.
– Мы с мамой жили на вокзале и побирались, – сразу и не по-детски начала отвечать Полина. – Мама всегда была пьяная и часто била меня, потому что я всегда просила кушать.
– А где же вы жили?
– На улице – дом наш сгорел, а зимой – в кочегарке. Там нас дядя Витя приютил за то, что мама с ним водкой делилась. А потом мама ушла куда-то надолго и пропала совсем.
– Что значит совсем? – тихо произнёс Егор.
– Она утонула или её убили, так мне сказал дядя Яша. Он меня потом пожалел и взял к себе жить. А я всё равно долго ходила, искала маму и долго плакала, – и девочка опустила голову, глядя в пол.
– Возможно, твоя мама жива, – сказал Егор скорее самому себе, нежели девочке. – Ну а как ты оказалась в поезде, в нашем вагоне?
После этого вопроса Полина испуганно взглянула на Егора, затем на дверь и почти плача произнесла:
– Дядя папа, пожалуйста, не отдавай меня тем дядькам и особенно хромому дяде Яше. Он заставляет меня ходить по вагонам и просить милостыню и тихонько брать то, что он присмотрел. И если я не возьму, он меня сильно бьёт и не даёт кушать.