— Третьего числа.
— И с третьего числа вы больше не виделись с невестой до той минуты, как вошли в зал?
— Я… ну, третьего я в последний раз с ней разговаривал.
Мейсон, все так же не сводя цепкого взгляда с лица свидетеля, произнес:
— Я еще раз вас спрашиваю, когда вы в последний раз видели ее?
— Видел мельком на улице в Калексико.
— Когда?
— Вчера.
— Вы с ней разговаривали?
— Нет.
— На каком расстоянии вы находились от нее?
— В половине квартала.
— Сделали ли вы попытку ее догнать?
— Нет.
— А что вы сделали?
— Пошел в отель и позвонил туда, где она остановилась.
— Вы просили позвать ее к телефону?
— Да.
— Это было сразу после того, как вы заметили ее на улице в Калексико?
— Да.
— В таком случае, вы знали, что ее не будет в номере?
— Да.
— Ну и что вам сказали по телефону?
— Я попросил Линду Колхаун, а когда мне сообщили, что ее номер не отвечает, я поинтересовался, могу ли оставить для нее записку. Мне ответили положительно, и я продиктовал несколько слов, чтобы она за меня не волновалась, я в порядке.
— Итак, вы ей позвонили именно в то время, когда точно знали, что ее нет на месте.
— Она не могла быть сразу в двух местах.
— Значит, вы нарочно дождались, когда она ушла, и тогда стали звонить?
— Нет… так получилось.
— Вы оставили ей записку потому, что предполагали, что она станет волноваться за вас?
— Естественно.
— Уже прошло порядочно времени, как она не имела от вас известий?
— Да.
— День или два?
— Два.
— И вы оставили ей записку с просьбой не волноваться, потому что любите ее и знаете, что она не может не тревожиться за вас и не думать, куда вы пропали?
— Да.
— Тогда почему вы не позвонили ей раньше?
— Потому… потому что мне было сказано, что никто не должен знать, где я нахожусь.
— Кто вам это сказал?
— Прокурор, мистер Болдвин Маршалл.
— И вы подчинились его распоряжению?
— Я предпочел бы сказать так: я выполнил его просьбу.
— И тем самым заставили вашу невесту, не знавшую, где вас искать, волноваться?
— Я только что вам объяснил, что продиктовал для нее записку, чтобы она не так уж беспокоилась.
— Но вы этого не делали вплоть до того момента, пока не убедились, что ее нет в номере и она не сможет вам лично ответить на ваш звонок?
— Ну не…
— Иными словами, вы долго ничего не делали, чтобы уберечь ее от волнения?
— Вы правы, я это признаю.
— И все только потому, что окружной прокурор не велел вам ей звонить?
— Он мне сказал, что чрезвычайно важно никому не знать, где я нахожусь… Я спросил, не могу ли я сообщить об этом своей невесте, и тогда он мне разрешил оставить для нее записку, но запретил лично разговаривать. Он не хотел, чтобы меня кто-нибудь видел.