. Но я действительно верю, что именно эти вопросы, относящиеся к физической реальности, и связанные с ними вопросы естественного богословия, образуют многообещающую область взаимодействия мировых религий, пусть и не очень большую. Вопросы, рассматриваемые здесь, лучше поддаются объяснению и не так деликатны, как те, что относятся непосредственно к сути религиозных традиций. Я хочу задать своим коллегам из восточных религий вопрос: каков их подход к тому тонко настроенному балансу законов природы, который делает столь удивительно плодотворной эволюционную историю вселенной, как показывают нам научные прозрения под знаком антропного принципа? Именно на этом пути мы, смиренные мыслители «снизу–вверх», можем внести свой скромный вклад в экуменическую встречу великих мировых религиозных традиций
[636].
Ученые, враждебные религии, склонны заявлять: «Религия, в отличие от науки, основана на положениях, не подлежащих обсуждению» [637]. Тем самым они демонстрируют слабую осведомленность в религиозной практике. В духовном развитии бывают периоды сомнений и смущений, и это хорошо отражено в документах. Есть прекрасное выражение Ансельма Кентерберийского «вера, ищущая понимания», которое означает стремление достичь осмысленной веры. На путь поиска интеллектуальных открытий в религии, как и в науке, выходят люди, относящиеся исследовательски к тому опыту, который связан с их первоначальной точкой зрения, и готовые корректировать ее в свете более позднего опыта. В религии давно знают, что всякий образ Бога, созданный человеком, в конечном счете не соответствует Ему и оказывается идолом. Льюис Уолперт спрашивает: «Почему религиозный опыт следует интерпретировать иначе, чем любой другой опыт, и почему его нельзя подвергнуть обычному научному исследованию?» [638] Ответ таков: всякий опыт подлежит рассмотрению разумом, но рациональность означает соответствие исследовательского подхода природе исследуемой реальности. Я очень сомневаюсь, чтобы Уолперт подвергал «обычному научному исследованию» свои встречи с друзьями или слушание музыки, если, конечно, истолковывать эти его слова в смысле плоского и всеохватывающего редукционизма. Религия вовсе не требует, чтобы все ответы были согласованы прежде, чем начнется дискуссия. Единственное, на чем она настаивает, это на уважении к специфике своего особого опыта и на открытости к тем прозрениям, которые он приносит. Данная серия гиффордских лекций, как и многие из предшествовавших ей, — это поиск основ для мотивированной религиозной веры. Я не нахожу никакой фундаментальной несовместимости между моими поисками истины путем «снизу–вверх» как в области науки, так и в области христианской веры. Исследования необходимы в обеих областях, если мы действительно хотим понять суть вещей. Остается много загадочного, но ученый и богослов могут определить общие задачи в поиске понимания, действуя с открытостью, тщательно и со смирением, осознавая, что мы находимся на берегу великого таинственного океана истины (по словам Исаака Ньютона, для которого и наука, и религия были главным делом жизни).