Ряды качнулись. Из нескольких сотен вышло трое, которым сразу вручили сухпаёк и отвели в сторону.
Среди военнопленных прошёл ропот. Один из стоящих в первом ряду крикнул:
— Иуды, чтоб земля под вами разверзлась!
Обер-лейтенант молча подошёл к нему и выстрелил в лицо. Стоящих рядом военнопленных, обрызгало кровью.
У Коли сжалось сердце. Как просто. Раз, и нет человека, и толпа присмирела.
После роспуска третьей части военнопленных, в стороне собралось одиннадцать человек.
— Мало для такого количества пленных, — сокрушался обер-лейтенант. — Завтра повторим здесь. Хиппель, агенты среди пленных работают?
— Так точно! Работают.
Коля побывал с обером ещё в двух лагерях рядом с городом, которые тот планировал закрыть к концу лета, отправив кого на запад, а кого в общую могилу.
Коля смотрел в окно, слегка улыбался. Он оказался прав! Обер-лейтенант перед толпой бывших красноармейцев сказал то, что давно хотелось услышать в этом мире! Значит, он, Коля, на верном пути. Россия будет демократичной страной, такой как Германия! И в этом ей поможет — он!
Вышли с рассветом. Когда солнце разогнало небольшой туман, отряд добрался до тропы через болото. Лошади фыркали и не желали идти в застоявшуюся мутную, тёмно-зелёную жидкость. Часть поклажи люди взяли на себя, разгрузив животных. Капитан выделил авангард из легкораненых, который шёл за Андрейкой и был готов вступить в бой, если понадобится и арьергард в лице Тюляпина. Тропа оказалась хорошей, на что Андрейка ответил, что раньше, при царе здесь пролегала гать, добывали торф. При советской власти о ней забыли, но местные ей часто пользовались для тех же целей. Тропе неизвестно сколько лет. Но говорят, что когда-то гать лежала на поверхности, и можно было пройти посуху, не замочив ног. И с тех пор прошло много лет. Тропа ушла под воду, местами разрушилась, но большей частью хорошо сохранилась. Вода стояла чуть выше колен. Андрейка сразу предупредил, что есть два опасных места, по которым лошадей он проведёт сам.
Шли молча. Тюляпин немного отстал и часто оглядывался назад. Кто его знает, а вдруг кто за ними следит.
Санька не вернулся. Но верить в то, что он погиб, не хотелось. Тюляпин вздохнул невесёлым думам. Война, которая закончилась несколько десятилетий назад, нагнала его. Странная судьба заставила идти путём, который мог привести к наградам на груди, но и к гибели, так и не увидев этих самых наград. Кровью, потом, болью и жизнью добывалась победа. Тюляпину было стыдно, что когда-то он, без зазрения совести, носил пиджак отца с его наградами и наградами матери. Выдавал за свои, и представлялся ветераном. Рассказывал жуткие истории якобы настоящих военных случаев. А кто проверит? Настоящих ветеранов практически не осталось. Тех, кто ещё в состоянии ходить на парады и встречаться со школьниками.