— Борис не даёт мне покоя, — сказал Мушков. — Было ошибкой брать его с нами.
— Твоя идея, Иван Матвеевич! — Ермак пожал широкими плечами. — Теперь справляйся сам. Побей его. Крестьянские парни понимают этот язык! Думаю, он станет хорошим казаком!
— Если бы это зависело от побоев... — Мушков отстал, пристроился рядом с Мариной и посмотрел на неё усталыми глазами. Она была наполнена счастьем, глаза задорно блестели.
— Почему ты так сказала? — спросил он.
— Что, мой медвежонок?
Его сердце дрогнуло. Впервые она назвала его так, и он сейчас не знал, была ли это настоящая нежность или просто глупая насмешка, которая снова должна его расстроить. Чёрта знает этих женщин! Они рождаются с ядом и желчью на языке.
— Что я старик! В двадцать восемь! За это тебя утопить мало!
Она весело засмеялась, отвернула лошадь и поехала вперёд к Ермаку. Мушков последовал за ней с хмурым лицом и тающим сердцем. «Как я могу ударить или прогнать её, если хочу погладить? Она не из тех женщин, которые считают побои доказательством любви, как это принято у крестьян. Когда муж бьёт жену, как корову, то она думает: «Это он меня так любит!» Марина другая, она ответит ударом или пырнёт кинжалом, если я действительно подниму на неё руку...»
Ермак был в хорошем настроении. Они приближались к владениям Строгановых. Повсюду была видна хозяйская рука: чистые деревни с небольшими крепостями для защиты от набегов беспокойных вогулов и остяков, ухоженные поля и сады, несколько серебряных рудников, охраняемых собственном вооружённым отрядом и окружённых частоколом из толстых, заострённых круглых брёвен, взять приступом такие даже для казака довольно проблематично.
У реки большие рыболовецкие пристани; дороги обустроены. Плоские, широкие деревянные суда перевозили товары. Против течения, вдоль берега, бурлаки тащили баржи — цепочки людей, нагнувшихся вперёд, с кожаной лямкой на плечах, повисших на канатах, и при этом глухо и протяжно поющих, в такт шагов.
— Почему Мушков на тебя жалуется? — спросил Ермак, когда рядом с ним появилась Марина. — Он жалуется, только когда чем-то раздосадован.
— Не знаю, Ермак Тимофеевич, — сказала она и осталась рядом с Ермаком на том месте, которое занимал Мушков, как его заместитель. То, что Ермак это допустил, для всех, кто видел, это было доказательством того, что у белобрысого паренька будет неплохое будущее среди казаков. — Он иногда так странно на меня смотрит.
— Мушков? Почему?
— Он хочет, чтобы я спал с ним рядом...
Мушков, подъехавший к ним сзади, всё слышал, заскрежетал зубами и удивился, что не свалился от ужаса с лошади. «Это чёрт, а не девка» — подумал он. Ермак повернулся и неодобрительно посмотрел на него.