— Мушкова выбили из седла! — спокойно сказала она. — Я помог ему, а когда мы хотели сесть в сёдла, ты уже ускакал вперёд! Нужно было бросить его, чтобы его растоптали, да? Такова твоя дружба, Ермак Тимофеевич?
Ермак с удивлением посмотрел на неё. С тех пор как он стал казачьим атаманом, никто не осмеливался так с ним разговаривать. Одного его слова было достаточно — никаких возражений. У казаков никогда не было царя, но Ермак правил как царь.
— Горнистам трубить сбор! — жёстко приказал Ермак. — И пусть выжившие воины мурзы бегут и расскажут всем, что настали новые времена. Мы творим эти новые времена, верно, Борис?
— Может быть, — сказала Марина, ещё раз удивив Ермака. — Новые времена требуют не только сильных, но и умных людей!
Развернув лошадь, она ускакала. Ермак посмотрел ей вслед и хлопнул улыбающегося Мушкова по плечу.
— Парень становится дерзким, — сказал Ермак. — Нужно быть с ним внимательнее, Иван Матвеевич.
— Я ничего не слышу, брат! — ответил Мушков и улыбнулся, извиняясь. В ушах шумело, как будто он опустил голову в волны Чёрного моря. Конечно, Ермак сказал что-то хорошее, потому что удар по плечу выражал только дружбу — он это знал.
— Не смейся, как идиот! — крикнул Ермак. — Как ты мог выпасть из седла?
— Да, да! — повторил Мушков, опять ничего не поняв, и продолжал улыбаться.
— Ты что, совсем сдурел? — проворчал Ермак.
— Я ничего не слышу! — крикнул в ответ Мушков. Он прокричал это так громко, что Ермак отшатнулся, ведь тот, кто ничего не слышит, не контролирует громкость голоса. — Борис стрелял у самого уха! Какие уши это выдержат?
Ермак сплюнул, обозвал Мушкова идиотом, развернул лошадь и поскакал за Мариной, которая передала приказ горнистам трубить сбор.
Он догнал её, когда она в сутолоке атакующих казаков и убегающих вогулов подхватила выпавшую у подстреленного и качающегося в седле знаменосца пику с вымпелом.
— Ты что, не знаешь страха, парень? — крикнул Ермак. — И убивать для тебя удовольствие, да?
— Убивать ужасно, Ермак Тимофеевич! — сказала Марина и поставила пику с вымпелом в стремя. Теперь она походила на казацкую Жанну д>'Арк... но кто здесь знал о сожжённой девушки из Домреми? — Я сделал это, чтобы защитить Мушкова и себя! Я ненавижу войну!
— Мы сражаемся за христианство! — мрачно сказал Ермак.
— Я знаю. — Она рассмеялась, и Ермак подумал: «Он так похож на девицу! Борис слишком красив для мужчины... Неудивительно, что у некоторых при взгляде на него мелькают странные мысли». На её щеках заиграли ямочки. — Казаку не стыдно врать...
Ермак рассмеялся, крикнул: «Н-но! Пошла!» и поскакал за отрядом, преследующим оставшихся остяков.