Дамиэль съел кусочек своего стейка. «То, что я делаю, беспокоит тебя», — сказал он в моём сознании.
«Я в порядке».
«Ты не можешь допустить, чтобы кто-нибудь увидел, что наши допросы тебя расстроили».
«Я знаю».
Я была ангелом. Мне нужно было поддерживать образ — ради Легиона, ради Земли. Ангелы должны быть сильными, непоколебимыми. Если мы дрогнем, пошатнётся все человечество.
Во время допросов Дамиэля, пока я стояла и смотрела, как он раз за разом узурпирует волю солдат, этот узел в моём животе скручивался всё туже и туже. Я была вынуждена стоять рядом, привязывать и отвязывать солдат по приказу, и всё это время притворяться, будто это меня ни капельки не беспокоило. Нет, это ещё не всё. Я должна была притворяться, будто я абсолютно уверена, что мы поступаем правильно.
«Ты одурачила всех, но не меня», — сказал Дамиэль.
«Я знаю».
Они видел меня насквозь. Он знал, как сильно я это ненавидела. В офисе полковника Спеллсторма мне хотелось уйти или хотя бы отвернуться. Но я не могла этого сделать. Я должна была смотреть. Всегда, непоколебимо. Именно это от меня ожидалось.
Наконец, после нескольких часов допросов Дамиэль отослал меня из офиса полковника Спеллсторма, приказав найти себе что-нибудь поесть. Мы скоро покинем Флоренцию, и он не собирался сражаться бок о бок с ангелом, у которого низкий уровень сахара в крови. Ну, или так он сказал. И он говорил очень, очень убедительно.
Это дало мне возможность уйти. Дамиэль отослал меня потому, что моё неодобрение раздражало его, пока он пытался работать? Или потому что он знал, что эти допросы беспокоят меня, и хотел избавить меня от этого зрелища?
Оптимист во мне надеялся на второй вариант.
Но оптимист не мог примириться со сценой, которую я увидела, с Мастером-Дознавателем за работой, в его стихии. Вид этого заставил меня лицом к лицу столкнуться с тьмой в нём — тьмой, которая становилась сильнее с каждым допрошенным им человеком, с каждым сокрушённым им разумом.
Дамиэль продолжал есть свой ланч. Он явно был голоден, но ел чинно и сдержанно, по кусочку, нисколько не спеша и не нарушая приличий. Он опустошал свою тарелку весьма кропотливым образом.
Все взгляды в столовой были прикованы к нам.
— Первый и единственный брак двух ангелов, — прошептал один солдат своим соседям по столику.
— Отпрыск ангела имеет очень высокий магический потенциал. Такой ребёнок с большей вероятностью переживёт Нектар богов и примкнёт к Легиону. С большей вероятностью поднимется по рангам и тоже станет ангелом.
— А ребёнок двух ангелов, само собой, будет ещё более могущественным.