Ничуть не испугавшись прозвучавшей угрозы, Ялика разочарованно покачала головой.
— Кто он? — не терпящим возражений тоном спросила она.
— Друг, — вставая с нагло ухмыляющимся Охотником бок о бок, зло бросил Никодим. — Ну, а ежели тебе не по нраву такой ответ, то проваливай на все четыре стороны.
Решившая во что бы то ни стало докопаться до истины Ялика, старательно игнорируя когти меши, больно впившиеся в плечи, упрямо мотнула головой. Отчаявшийся привлечь ее внимание бесенок не выдержал и вцепился зубами ей в ухо. Ворожея тихонько охнула и рассеянно погладила кота по загривку.
— Идем уже, нечего время за зря терять, — решительно заявила она наконец. Митрофан разочарованно засопел, а потянувшиеся было к оружию головорезы, выжидательно затаившие дыхание у ведуньи за спиной, расслабились, пряча ехидные улыбки.
До кургана добрались уже после заката. Как и говорил Охотник, тайная дорога, скрытая толщей болотной воды, сильно петляла, порой делая чуть-ли не полный круг. Более всего своими прихотливыми изгибами она напоминала следы, оставляемые на песке неторопливо ползущей змеей. К тому же слой воды и болотной жижи в разных местах заметно разнился. Путники, ведомые настороженно выискивающим одному ему ведомые знаки Охотником, то споро шли по мелководью, поднимая тучи брызг, ошметки тины и вязкого ила, то едва заметно продвигались вперед, почти по шею погрузившись в застоявшуюся вонючую жижу и с большим трудом борясь с ее властным тягучим сопротивлением. Когда опостылевшая трясина осталась позади, а проложенная неизвестными, давно почившими в пыли веков строителями, дорога прихотливо зазмеилась по покатым бокам холма, Ялика вздохнула было с облегчением, искренне радуясь тому, что самая сложная часть пути осталась позади. Но, бросив мимолетный взгляд наверх, она готова была чуть ли не расплакаться. Темная громада древнего кургана нависла над ней необъятной громадой, попирающей своей массивной тушей небо, будто бы испуганно отпрянувшее куда-то в сторону. Разочарованной девушке только и оставалось, что, собрав остатки воли и неумолимо тающих сил, безропотно плестись следом за, казалось, так и не потерявшими молодецкой прыти спутниками.
В тщетной попытке укрыться от спустившейся на землю ночной прохлады и разыгравшегося вдруг ветра ворожея зябко куталась в холодную ткань насквозь промокшего плаща, меланхолично переставляя будто бы налитые свинцовой тяжестью ноги и хмуро прислушиваясь к размеренному хлюпанью воды в безнадежно испорченных сапожках. Убаюканная ритмичными звуками, она то проваливалась куда-то за границу реальности, почти засыпая на ходу, то вдруг, стряхнув с себя промозглое оцепенение, ускоряла шаг, чтобы через несколько мгновений снова впасть в немую вязкую дремоту. В какой-то момент ей почудилось, что бредет она так уже не одну сотню лет — неведомо, зачем и неведомо, куда. А единственная цель всего ее, в общем-то, бессмысленного существования — сделать еще один крохотный шаг. Назло пронизывающему ветру, словно вознамерившемуся скинуть Ялику вниз, безжалостно утопив в лежащем где-то далеко у подножия ненавистном болоте. Назло проклятому кургану, нагло усмехающемуся прямо в лицо самонадеянной нахалке, дерзнувшей покорить недоступную вершину, куда столетиями не ступала нога человека. Назло всей реальности, коварно ополчившейся против выбившейся из сил девушки. Лишь еще один шаг… Один крохотный, бессмысленный шаг.