— Это ведь Павлыч, — сказал Александр удивленно. — Ты смотри, как он важно вышагивает, вот дела-то.
— Пьяный, наверно, — вслух подумала Ирина. — Пойдем, не надо к нему подходить, пьяный он нехороший, такой злой, ругаться начнет. Ну его…
— Подожди, надо же узнать, в чем дело, — остановил ее Александр. — Какой он злой, несчастный он, я у него всегда книги беру. Все свои деньги он на водку да на книги тратит. Знаешь, таких книг и в городе, пожалуй, не встретишь. Чудак-человек, чего это ему вздумалось забрести в такую глушь?
— Бывает же, хочется человеку одному побыть, — сказала Ирина. — Если не пьяный, тем более нечего ему мешать, у меня отец тоже любит один бродить. Подожди, — взглянув снизу ему в лицо, она поправила свисшую на лоб и растрепавшуюся прядь светлых волос; как раз в это время Васильев опустился на гальку и замер, зажав ладонями уши, ему словно мешала стывшая вокруг таежная тишь, отражавшаяся от спокойно светившейся темной поверхности озера, окруженного со всех сторон большими мшистыми деревьями. Где-то недалеко в ненасытной истоме закричала утка, и Васильев озабоченно поднял кудлатую голову, прислушался, затем взял удочку и, помедлив, взмахнул ею.
— Нет, он не пьяный, — сказал Александр, — я все-таки выйду.
Легко раздвинув заросли, он выбрался на песок и медленно пошел к Васильеву, сидевшему к нему спиной; он знал, что Ирина не любила и боялась этого человека, но сам он был привязан к Васильеву с детства и остро переживал частые его запои; этот человек не был похож на остальных, и одно это делало его в глазах мальчика интересным, он то смотрел на Васильева волчонком, то тянулся к нему, а когда Васильев, живший рядом, однажды взял его на колени, то он сразу притих, впервые почувствовав руки мужчины. Таким мог бы быть и отец, подумал он тогда, чувствуя дрожь сильных, сжимавших его рук.
Так и началась их дружба; все это как-то сумбурно и сразу вспомнилось Александру, но не смогло перебороть его радостного настроения и того, что Ирина близко и он только что поцеловал ее; он подошел к Васильеву по мягкому песку, скрадывавшему звуки шагов, но Васильев все равно почувствовал и оглянулся, и Александр увидел его пустые, безразличные глаза.
— А тебя чего сюда занесло? — спросил Васильев с холодным удивлением, почти враждебно.
— Дело было, — отозвался Александр. — Здравствуй, Павлыч.
— Здравствуй. Уж если пришел, садись, покурим, а?
— Спасибо, не хочу тебе мешать.
— Ну если не хочешь, уходи, — сказал Васильев и отвернулся, все время подергивая удилище, и Александр видел, как плясал на воде пробковый поплавок; вот уж действительно старик не в духе, подумал он, словно тебя ледяной водой окатило. Что это с ним опять?