— Ожидайте, — сказал Мастер Распорядитель.
Его фигура замерцала, как неисправная голограмма, и «выключилась». Некоторое время трибуны казались пустыми, пока гости не разглядели высоко, у края, другую фигуру — хрупкую, тонкую, женскую, почти обнаженную. Женщина неспешно двинулась по ступеням вниз.
— Это Яна, — сказала Анна через некоторое время.
— Нам идти за Вами? — спросил Мень.
— Нет, представители договаривающихся сторон ожидают, — Яна присела в реверансе. — А вот девушек я у вас украду.
К услугам Меня и Крючконоса материализовался величественный, под стать Мастерам, мягкий диван. Боги не преминули им воспользоваться — все представление они провели на ногах. Мень взгромоздился пухлые подушки и вытянулся во весь рост, даже не подумав избавиться от обуви. Крючконос сложился вдвое и, погрузившись наполовину в податливый наполнитель под обивкой, принял позу, которую современные феминистки называют нетолерантным словечком «manspreading», или «транспортный мачизм», — широко расставил острые колени и свесил угрюмо нос между ними.
Яна поманила за собой, и девушки покорно двинулись следом. Анна не отрывала от Яны глаз — не могла отказать себе в таком удовольствии. При Хозяевах глаза сабок опущены, и в любовных играх друг друга толком не изучить. «Лицом к лицу лица не увидать» — так писал поэт женщине (и в одном письме к одной женщине писал всем женщинам всех времен и народов). Да и лица в интимных играх не всегда находятся напротив лиц. Так что Анна не упустила возможности как можно лучше рассмотреть коллегу-пограничницу. Анастасия занималась тем же, только не так откровенно.
Не было на Яне ни чулок, ни обвязки. Голову не украшал плюмаж, темные волосы ниспадали на плечи свободной волной. Только острые каблучки на стройных ножках, только матовый кожаный ошейник на всю ширину шеи. Нельзя сабке без ошейника. Анна и Анастасия любовались игрой высоких икр, перекатами упругих ягодиц, плавными изгибами спины. Яна почувствовала чужой интерес, улыбнулась в пол-оборота.
— Мы пришли, — сказала она всего через несколько шагов.
Девушки обернулись. Никакого амфитеатра, клубящегося мрака, грозных фигур. Узкая улочка, старые дома в два-три этажа, низкие плащи полосатых маркиз над витринами маленьких кофеен и винных баров. Мощеная мостовая, цветные столики вдоль стен, редкие прохожие, влюбленные парочки с бокалами, пожилые мужчины в шляпах с развернутыми газетами и пивными кружками.
Никто не обращал внимания на странную троицу: даму в синем, даму в бордо и обнаженную даму на каблуках.