— А вы хоть знаете, с кем имели дело? Потом узнаете!
И вышел вон. Нажал на кнопку вызова лифта. Кабинка загудела в самом низу. Чтобы не дожидаться, Коля двинул пешком по лестнице. Пахло куревом и мусоропроводом. На одном этаже стены были исписаны всякими стихами и мечтами. "Мы еще молоды", — сообщали большие фломастерные буквы, — "Нам много еще предстоит пережить вместе".
На улице уже потемнело. Из переулка Коля выбрался на Комаринскую и потопал к рынку. Идти было прилично.
— Стой! Подожди!
Коля повернулся — его, оказывается, догоняла Валя.
— А ты чего ушла? — спросил Коля.
— Да так, с тобой за компанию захотела к рынку дойти. Ты ведь тоже в ту сторону идешь?
— А я не иду к рынку, — вдруг сухо ответил Коля и свернул на тропу через палисадник к пятиэтажке. Сердце кувалдой билось в голове. На каждый шаг накладывалась, отмериваясь по слогам, мысль — а почему? А что ты делаешь? А вот сейчас через секунду надо вернуться на улицу, пойти вместе с Валей.
Но вместо этого он зашел за дом и даже вошел в незнакомое парадное. Постоял, пока сердце стало вновь биться тихо, размеренно.
— Ничего, всё еще впереди, — сказал себе Коля и вздохнул.
Глава 5, Поворот в судьбе
1
Когда Ноликов во второй раз посетил Бурлюка, тот что-то искал под столом. Коля бросился помогать. Они стукнулись лбами.
— А я вас знаю, — сказал Бурлюк.
— Матвей Иванович, я Коля Ноликов.
— Давайте поднимемся.
Бурлюк сел, Коля стоял. Редактор жестом предложил стул:
— Садись, в ногах правды нет. Я недавно тут пролистал пару твоих вещей из бандероли — хорошо, что сразу не выбросил, а то я обычно все, что мне ваш Запечный присылает, выкидываю, весь этот мусор, и его писульки в том числе. Он ведь еще как — берет чужое и присылает как свое. А свое как чужое. Вы там его у себя в городишке приструните, не по Сеньке шапка.
Коля хотел подняться, но Бурлюк жестом его остановил:
— У Метищевых языку обучился?
— Да.
— Хорошо. У тебя не проза, а вода. Чтобы получился суп, нужны соль и мясо. Соль — матерщина, мясо — постельные сцены, без них никак, да? Хочешь писать крутую фантастику — вари суп.
Коля начал смотреть куда-то в доску стола, мять руки:
— У меня вообще-то… Как вам сказать? Я пишу научную фантастику.
— Вот и хорошо.
— Почему у меня все должны ругаться?
— Не все. Выберите нескольких героев, включая главного. Кто наш читатель? Это молодой мужчина до тридцати лет. Поэтому герой произведения должен говорить на языке читателя. Говорить как он, думать как он, поступать как он, да?
— Извините, я с вами не согласен.
— Мало ли что ты не согласен? А печататься хочешь? Пошел!